Журнальный мир

Воистину божественен,

Дан человеку дар –

Любви мужчины к женщине,

Неугасимый жар.

(жене моей Лиде)

Молитва

Пускай Господь тебя хранит

И Дева Пресвятая.

Пускай свеча твоя горит,

От пламени не тая.

Пусть ангел будет сторожить

В душе источник света.

Пускай ты дольше будешь жить,

Чем я. Прости за это,

Но я иначе не хочу

И благодарен Богу,

Что он зажёг твою свечу,

Мне осветив дорогу.

* * *

Любви обильная роса

На травы шёлковые пала.

Взошла на мир твоя краса

И в сердце солнцем воссияла.

На незабудки глаз твоих

Ресницы бабочками сели.

Я нежно всматриваюсь в них,

Упав на луг твоей постели.

Звезда

Когда, уставшая светить,

На землю падает звезда,

Не упусти, не упусти,

Желания не загадав,

Пускай, хоть крохотный, но шанс

Свернуть с привычного пути.

Один лишь шанс, быть может раз,

Не упусти, не упусти.

Чтобы потом не пожалеть.

Но быстро падает звезда

И что-то загадать успеть

Мне не случалось никогда.

Кто знает, что там со звездой?

Когда её с небес сорвёт?

Да бог с ней – рядышком со мной

Земная звёздочка идёт.

Я загадаю что-нибудь,

Потом (дыханье затая),

Когда упав ко мне на грудь,

Прильнёт ко мне Звезда моя.

Сновидение

Как я признателен Морфею

За эту сказочную ночь!

Всю ночь мы были вместе с нею.

О, Афродита – моря дочь,

И ты, Аврора – дочь рассвета

И угасающей зари,

Прекрасны вы! Но дева эта

Прекрасней, что ни говори.

Как луч светла, нежна как пена!

Я вас сравненьем не колю.

Да и она ведь несравненна,

Поскольку я её люблю!

Люблю! Ну, так уж получилось.

И просто счастлив оттого,

Что этой ночью мне приснилась

Богиня сердца моего.

Сторож

Моя любовь – мой пёс сторожевой,

Мохнатый, злой. Всё рыкает и лает.

Поскольку он лишь только твой и мой,

Он никого ко мне не подпускает.

И юных дев и опытных матрон

Мой пёс сторожевой немедля гонит.

Тебе одной свой нос пихает он,

Зажмуриваясь, в тёплые ладони.

* * *

Я к тебе поднимусь из любого бездонья,

Из заоблачной я упаду высоты.

На коленях замру, под твоею ладонью.

И подъём и паденье моё – это ты.

Пьеро

Наверное, несносен я порой,

И надо быть скромней наполовину.

А я, как неприкаянный Пьеро,

Стишками достаю свою Мальвину.

Мне кажется, что я неотразим,

Что всё в моих стихах легко и кстати.

Она же только пальчиком грозит

И тихо умоляет: «Хватит! Хватит!

Ни к городу стихи и не к селу,

К чему нам эти рифмы и куплеты?

Ну, просто подойди и поцелуй.

Какие же вы странные, поэты!».

Не грусти

Задрожала в ветвях паутинка,

От упавшего сверху листа.

Загрустила моя половинка.

– Ну, не надо, моя красота!

Ну, не надо, любимая. Что ты?

Это осень печалит сердца.

Этот ветер и птиц перелёты

Без конца, без конца, без конца.

И, как морок осенний, надежды

Оседают в распадках глухих.

Старый лес примеряет одежды,

Щеголяя расцветками их.

Это осень – озябшая дама.

Это лист под ногою хрустит.

Это я повторяю упрямо:

– Не грусти, не грусти, не грусти.

Ожидание

Ты не звонишь, а я схожу с ума.

А за окном домов сереют крыши.

«Ну, что же ты? Звони скорее! Слышишь?!».

Мне кажется, со мной кричат дома.

И старый тополь листьями дрожит,

От возмущенья ветками качает.

«Ну, что же ты? Ведь он же так скучает.

Ну, позвони, ну, что нибудь скажи»

«Ну, позвони» – щебечут воробьи,

«Ну, позвони» – воркует голубь томно.

А я гляжу на трубку телефона,

Гляжу и жду. И жду. Ну, позвони.

Чаша любви

Сидели двое на балконе

И молча щурились на свет,

Друг с другом рядышком, на склоне

Судьбой отпущенных им лет.

На лицах их морщинок сети

Улыбкой тронуло чуть-чуть.

А во дворе смеялись дети,

Лупя ногами по мячу.

Их звонкий смех, мячом кручёным,

Летал и прыгал по траве.

Они играли увлечённо,

И даже не смотрели вверх.

Как эта юность безмятежна,

Ей отвлекаться не с руки.

Она не видела, как нежно,

Держась за руки, старики

На дворик маленький взирали,

Друг к другу плечи прислонив.

И будто что-то понимали,

Всем непонятное, они.

Потом она ему сказала,

Совсем глазами подобрев:

– Любимый! Помнишь, как играла

И я, вот так же, во дворе?

Как время быстро пролетело,

Уже и внуки поднялись.

– А что ж ты, милая, хотела? –

Он ей ответил – Это жизнь.

У нас она то, слава Богу,

Что у меня, что у тебя!

Теперь стареем понемногу,

Как жили – рядом и любя

Тут только радоваться надо,

Тут огорчаться ни к чему.

– Да, да, родной! Я очень рада! –

Она в ответ шепнёт ему.

И он ей шепотом: «Я тоже».

Тут и закончить бы мне стих.

Но видел я, как крылья сложив,

Глядели с облака на них

Два белых ангела, два стража,

Два их хранителя от бед.

И в их руках сияла чаша,

И в ней вином искрился свет.

Свет той любви, что стариками

Испит из чаши был сполна.

То нежно, мелкими глотками,

То страстно и почти до дна.

И всё же чаша не скудела

Поскольку ангелы, нет-нет,

В неё вливали, то и дело,

Небесный свет, Господень свет.

И он разглаживал морщины,

И на балконе, в этот миг,

Сидели женщина с мужчиной

А не старуха и старик.

* * *

Наша встреча была не случайна.

Встреч случайных, наверное, нет.

Просто двое живут, излучая

Одинаковой яркости свет.

И когда их сиянья сойдутся,

Непременно сольются в одно.

Эти двое легко улыбнутся,

Эти двое поймут «Вот оно!».

Это самая главная тайна,

На которую найден ответ.

Наша встреча была не случайна.

Встреч случайных, конечно же, нет.

Я счастливый человек

Я счастливый человек,

У меня есть ты –

Есть твой дождь, и есть твой снег,

Мысли и мечты,

Город есть, где ты живёшь,

В нём твои следы,

Есть твоих осинок дрожь,

Свет ночной звезды,

Утро есть, когда ты спишь,

Мне в плечо дыша,

В полусвете полутишь

И твоя душа.

И слезинки из-под век,

Радостью литы.

Я счастливый человек,

У меня есть ты.

* * *

Когда моя любимая молчит,

Я всё-равно любимый голос слышу.

Во мне он, словно музыка, звучит,

Он дан мне свыше.

В нём гомон птиц, в нём жаркий треск огня,

В нём дождь по крыше.

Любимый голос – он внутри меня,

Он дан мне свыше!

Хандра

И в голове и в сердце пусто,

Как в полусне или бреду.

С утра моё шестое чувство

Весь день предчувствует беду.

Мечусь бесцельно по квартире,

Пытаясь что-то поменять.

Сегодня дважды два – четыре,

А завтра, может быть, и пять.

А может, завтра и не будет,

Не зря же с чувствами хандра,

С утра будильник не разбудит,

И будет это ли с утра?

Ну, как же так, скажи на милость,

Что за несносные дела?

И вдруг всё сразу изменилось.

Звонок! Любимая пришла!

Откровенно

Меня не любили, ну, так, чтобы очень,

Ну, так, чтобы жизнь за меня!

Я был оттого очень жалок и склочен,

Я жил словно дым без огня.

И сам не горел, и другим, между прочим,

Мешал полной грудью дышать.

Меня не любили, ну, так, чтобы очень,

Ну, так, чтобы в душу душа!

Меня не любили! А очень хотелось.

И вот, когда бросил мечтать,

Когда наступила холодная зрелость,

Пришла ко мне именно та!

С которою раньше бы мне повстречаться,

Которая тоже ждала.

Мы с нею теперь, не поверите, братцы,

Как птицы одной два крыла.

И жизнь друг за друга, и близкие души,

И только глазами в глаза.

Простите. Слеза меня глупая душит,

А то б я ещё рассказал.

Рассказчик умолк и стакан взял гранёный,

Налитый почти по края,

И снова поставил, сказав удивлённо:

Нельзя мне, ребята. Семья!

Венчание

Ты помнишь, как нам головы укрыли

Два свадебных обрядовых венца,

Как вдруг, затрепетавшие, как крылья,

Взлететь хотели души и сердца?

Как руку твою правую с моею

Нам батюшка навек соединил?

И не было на свете сил сильнее,

На жизнь вдвоём венчающих нас сил.

Горели свечи, «Слава тебе, Боже» -

У нас с тобою пели за спиной.

Ты помнишь, моя милая? Я тоже.

Держи же мою руку, ангел мой.

Слезинка

Ах, эта милая улыбка!

Ах, эти серые глаза,

В которых капелькою зыбкой

Блестит счастливая слеза!

Она вот-вот щекой твоею

Сбежит и прыгнет мне на грудь.

И я застыну, онемею,

Чтоб суетою не спугнуть

Слезинку робкую любимой,

Тугую капельку тепла.

Я знаю, мне необходимо,

Чтоб эта капелька была.

Ведь в этой жизни без неё мне,

Как без страховки на краю.

И с каждым днём я всё влюблённей

В слезинку светлую твою!

Мне без тебя

Мне без тебя одиноко и душно,

Мне без тебя тяжело одному.

Мне без тебя невозможно, ненужно,

Жить без тебя ни к чему, ни к чему.

Жить без тебя, понимаешь, мне страшно.

Мир без тебя оглушён тишиной.

Будь, где угодно, мне это не важно,

Только, пожалуйста, рядом со мной.

Только в глаза не гляди равнодушно,

Не объясняй мне: за что, почему.

Мне без тебя одиноко и душно,

Мне без тебя не прожить одному.

Занятым

Я всегда был хоть чем-то, да занят,

То одним занят был, то другим

Я себя нёс по жизни, как знамя,

Так и шёл знаменосцем своим.

Я с приподнятой шёл головою,

Я с задачей справлялся любой.

Но не видел, как следом за мною

Увязалась девчонкой любовь.

Всё смеялась, вприпрыжку бежала,

Из ромашек веночки плела.

Я не знал, как её обижало,

Что важнее мне были дела…

Знать душа моя в край одичала,

Исхудала вся, спала с лица.

Я любви не заметил начала,

Впрочем, как не заметил конца.

Всё шагал и канючил уныло:

– Мол, какая любовь? Мол, дела.

А она, подождав, молчаливо

Развернулась и просто ушла.

Ну, а я теперь локти кусаю.

Только вот, написав этот стих,

Я кого-то быть может спасаю,

Из таких же, как сам – занятых.

* * *

Я знаю, что ты ходишь где-то,

Косыми лучиками света,

Теплом оттаявшей земли

Ты ходишь где-то там, вдали.

А я живу в холодной стыни,

В плену заснеженной пустыни.

Один, на много лет вокруг.

И лишь во снах, мой милый друг,

С тобою видимся порою.

В них, в этих снах, зима с весною,

Друг друга за руку держа,

Идут, и тая, и дрожа.

Идут и чувств своих боятся,

И не желают расставаться.

И кто в кого сильней влюблён,

Не знают. Впрочем, сон есть сон.

Он каждый раз бежит рассвета.

И ты опять за далью где-то.

Ревут ветра, весь мир знобя,

И я старею без тебя.

* * *

Я не спешу тебя узнать

Неузнаваемость, до дрожи,

Меня влечёт к тебе. Дороже

Мне ожиданий новизна.

И недосказанности зуд,

И некасание руками.

Но, сердце дёргая рывками,

Меня сомнения грызут.

А если завтра ты уйдёшь,

И не на время, а навечно?

Нет! Даже мысль бесчеловечна

Мне эта. Мысль, как будто нож.

И грудь пронзающая резь

Растёт, нарывом разрываясь.

Ты знаешь, лучше я признаюсь.

Тебе во всём, пока ты здесь.