Оазис

Оазис

Рассказ

Эта публикация омской школьницы Екатерины Усовой — дело не совсем обычное: если 13-летние поэты — явление нередкое, то прозаиков в этом возрасте практически не бывает, ведь мало кто способен при таком невеликом жизненном опыте написать интересную, «взрослую» прозу.

Мы желаем Екатерине больших творческих успехов.

Редакция

 

 

«Наступите на мышь — и вы оставите на Вечности вмятину величиной с Великий Каньон».

«— Из-за такой малости! Из-за бабочки! — закричал Экельс. Она упала на пол — изящное маленькое создание, способное нарушить равновесие, повалились маленькие костяшки домино… большие костяшки… огромные костяшки, соединенные цепью неисчислимых лет, составляющих Время».

Рэй Брэдбери. «И грянул гром»

 

Через пустырь летний водопровод тянули верхом, наспех бросая ржавые гнутые трубы на разнокалиберные столбики, оставшиеся от старой изгороди. Мрачный дядя Коля ловко орудовал плоскогубцами и проволокой, соединяя трубы кусками старого шланга. Дядя Коля никогда не увлекался математикой, но собранный им водопровод издалека имел форму вполне добротной синусоиды. Однако нас интересует не форма обобщенной трубы, а то, что прямо посередине пустыря в ней образовалась небольшая течь.

Затянет, — уверил дядя Коля своего худосочного помощника.

Затянуло, да не совсем. Оставшаяся тоненькая струйка дала возможность родиться этому рассказу, напитав его межстрочное пространство своей живительной влагой. Кстати, если бы мне случилось выдумать такой сюжет, я бы для правдоподобия обязательно сместила течь с середины. Но сдвигать что-то в реальных событиях — рисковое дело. Может нарушиться незримая, но интуитивно угадываемая гармония. Передавили действительности горло — вот вам и литературный фальцет!

Лето выдалось засушливое. Поднявшаяся по весне трава пожухла и нехотя полегла, как ложится захворавший ребенок в больничную койку. Некогда зеленый пустырь теперь был окрашен в цвета полупустыни. Как будто какая-то злая сила вытянула жизненные соки из бесчисленных стеблей и листьев.

Пустырь… пустырь… А слышно: пусто… упырь… пусто… упырь…

И только под моросью водопровода пышной шапкой качалась растительность. Рваные края млеющего под солнцем оазиса наглядно показывали изумрудными стрелками, в какую сторону ветер чаще сносил капли воды, и по ним можно было объяснять школьникам, что такое роза ветров. Многочисленные насекомые утоляли здесь жажду, отдыхали во влажной тени и уносились прочь, подчиняясь неумолимому инстинкту.
А вот жадно грызущая листья мохнатая жирная гусеница не хотела да и не могла никуда улететь. Она только ела, ела и ела… Время от времени неэластичная кожа уже не вмещала разбухшее тело, и тогда гусеница меняла ее на размер побольше, чтобы с еще большим рвением предаться обжорству. Казалось, этому не будет конца. Но конец бывает всему. Настал день, когда гусеница забыла про еду и стала подыскивать укромное местечко, где можно было надежно спрятаться. Она прикрепилась нитью к приглянувшемуся стеблю и окружила себя коконом из шелка. Гусеницы не стало. Теперь это была очень хорошо замаскировавшаяся куколка, удивительным образом сливавшаяся с окружающей растительностью. Неискушенный глаз ни за что бы ее не обнаружил. Но еще более удивительным было то волшебство, которое творилось внутри нее. Под слоем старых шкур то, что было жирной, отталкивающей (и даже гадкой!) гусеницей, превращалось в восхитительный шедевр природы — в бабочку.

Бабочки, как правило, появляются на свет ранним утром, чтобы до полуденного зноя их крылья успели расправиться и окрепнуть. Но опытный биолог еще накануне вечером может предсказать это событие. Только где ж ему, биологу, было взяться на пустыре? Вместо него соответствующим вечером появилось другое лицо — мастер той самой бригады ремонтников, в которой работал дядя Коля. Он вышел из машины, посмотрел на веселую струйку, долго говорил сидящим в машине об экономии воды, о том, что капающий кран в сутки… в месяц… в год… И хотя у мастера было с собой все для того, чтобы устранить течь, он уехал, ограничившись крайне эмоциональной лекцией. Ох уж эта табель о царских и нецарских делах!

Когда солнце поднялось над верхушками деревьев, из куколки появилась бабочка. Зацепившись за опустевшую оболочку, она расправила мокрые, смятые крылья. Легкий ветерок заботливо обдувал новорожденную фею лесов и полей. Вот крылья приняли нужную форму, теперь осталось подождать несколько часов, пока они просохнут, затвердеют и будут готовы к первому полету.

На утренней разнарядке мастер начал было менторским тоном отчитывать дядю Колю за дырявый водопровод, но крайне невпечатлительный слесарь молча встал и пошел устранять огрехи, не дав проявиться красноречию начальства во всей красе. По дороге дядя Коля заглянул в магазин, обсудил с мужиками погоду, рыбалку, важные международные события и последние деревенские сплетни. Дорога к пустырю проходила мимо дома дяди Коли, и нет ничего удивительного в том, что он забежал выпить кружку чая со свежим вареньем. Любил дядя Коля свежее варенье! Зимнее было уже не то…

Когда флегматичный слесарь добрался до пустыря, солнце начинало припекать не на шутку. Оценив течь, дядя Коля занес ботинок над влажной зеленью, стараясь не наступить в лужицу, и тут из-под его ноги, сверкая яркими красками, выпорхнула бабочка! Совершая грациозный танец, она полетела в объятия мира, даря ему свою хрупкую красоту.

Чему-то улыбаясь, дядя Коля заделал течь и, насвистывая простенький мотивчик, пошел на обед.

Оазиса не стало.