Ощутить дыхание свободы и предвосхищение конца…

Ощутить дыхание свободы и предвосхищение конца…

* * *

 

Смотрю на первый снег летящий

В сухой морозной лунной мгле,

Как много жизни настоящей

На этой сумрачной земле.

 

Где нет понтов и нет престижа,

Где бродит леший по лесам,

Где всё наивно и поближе

К обетованным небесам.

 

Давно получены награды

И стихнул ветер перемен,

И ничего тебе не надо –

Ни власти дым, ни денег тлен.

 

Устои рушатся и царства,

И ты, конечно, поспеши,

Прими молитву как лекарство

Для врачевания души.

 

И, переплыв сомнений реку,

На дальнем выйди берегу…

Как мало надо человеку,

Как много надо дураку…

 

* * *

 

Я давно не летаю во сне,

Да и спится не очень-то мне.

В беспросветной ночной тишине

Не приходят видения мне.

(Так, как раньше, в немых облаках.

Словно кто-то носил на руках…)

 

Сколько было по жизни всего –

А не снится почти ничего, –

Только санки под горку летят,

Только мамы встревоженный взгляд.

 

Только тёплые руки отца

Да полярная ночь без конца.

Сколько было по жизни всего,

А не нужно уже ничего…

 

Светят звёзды, мерцает луна,

И полоска рассвета видна.

Тает ночь, ускользая, как тень,

Начинается сумрачный день…

Я во сне не летаю. Боюсь,

Что на землю уже не вернусь…

 

* * *

 

Проще мысли и прозрачней думы

Стали. Больше некого винить.

Все мои рубашки да костюмы

Мне уже до смерти не сносить.

 

Всё, с чем ты носился горделиво,

Как туман рассеялся к утру –

Ведь не предъявишь крутую ксиву

На вратах Апостолу Петру.

 

И не нужны истины и знанья

Для того, чтоб из последних сил,

Хоть на миг частицей мирозданья

Ты себя внезапно ощутил.

 

И, попав в водоворот природы,

Вдруг как бы от третьего лица,

Ощутить дыхание свободы

И предвосхищение конца…

 

А наутро без конца и края

Всю округу – снегом замело,

Словно бы в начале жизнь земная.

Тихо.

Пусто.

Благостно.

Светло.

 

* * *

 

Что может быть хуже весны.

В грязи утопает дорога.

Оттаяли мысли и сны,

В душе поселилась тревога.

 

Чернеет встревоженный лес.

Природа нема и уныла,

И занавес серый небес

Скрывает дневное светило…

 

Оставила душу зима…

Легка, как небесная милость,

Где даже полночная тьма,

Промёрзшая, насквозь светилась.

 

Чернеет оттаявший снег,

Колышутся лужи сомненья.

И ты не увидишь вовек

Небесного в них отраженья.

 

* * *

 

Избавленный от мелочных забот,

Он пребывал в безволии и неге.

Стоял июль. А он мечтал о снеге

И о сугробах белых у ворот.

 

Под сенью сосен плавилась жара.

Густели небеса остекленело.

Он жарко баню истопил с утра

И парился, покуда не стемнело.

 

Уголья тускло плавились в печи,

Томясь, как переполненные соты,

И было слышно в сумрачной ночи,

Как пролетают в небе самолеты.

 

Чуть слышен гул. И вот пропал

уже.

И лишь сомненье смутное

осталось.

И так спокойно было на душе,

Как будто жизнь еще не начиналась.

 

Прощаясь наспех, навсегда

 

Прощаясь наспех, навсегда

В столпотворении разлук,

Ты не забудешь никогда

Её по-детски тонких рук.

 

Пройдёт печальная пора.

Ты будешь жить и не тужить,

Но будут жёлтые ветра,

Как листья, память ворошить.

 

Конечно, вечность – это вздор.

Ты прав, конечно, всё пройдет.

Но всё же, где горел костёр –

Трава годами не растёт…

 

Встреча

 

Судьба испытывает дважды,

И дважды ты ответ давал.

В Париже Вяземский однажды

Был зван на некий важный бал.

 

Соображаясь с политесом,

Стоял, как маршал на плацу…

И вдруг, о господи, с Дантесом

Столкнулся он лицом к лицу.

 

Под сводами блистали свечи.

Дробился в хрустале огонь.

Дантес обрадовался встрече

И князю протянул ладонь.

 

О чем подумал князь? – не знаю.

Быть может, стал припоминать,

Как бедный Пушкин, умирая,

Шептал-просил морошки дать.

 

А за окном – дождливый вечер,

Парижских улиц мерный гул…

И Петр Андреевич навстречу,

Помедля, руку протянул.

 

А пары в танце мимо, мимо.

Бокалов пенных гулкий звон…

Не так уж труднообъяснима

Распавшаяся связь времен.

 

Мы духом вознеслись в победах,

Окрепли в горе и любви,

Но некого винить нам в бедах,

И в смутах русских, и в крови…

 

Да, мы обречены на муку,

Нас презирают все вокруг –

Ведь твоего убийцы руку

Смущенно жмет твой старый друг.

 

* * *

 

Ни на кого не обижаясь,

Не презирая никого,

Я постепенно приближаюсь

К порогу счастья своего.

 

Кому-то в сотый раз поверив,

Кого-то в сотый раз простив,

Я открываю тихо двери,

О разрешенье не спросив,

 

А за дверями, как и прежде,

Друзей услышу голоса,

И корабли моей надежды

Поднимут снова паруса,

 

И чайки кружатся в тумане,

Который тает, словно дым,

И я не верю, что обманут

Воображением своим…