Побег

Побег

1

 

Таня вышла во двор с белым оцинкованным ведром, выгнала корову из хлева под яркую лампочку, кинула ей под ноги охапку свежей травы, погладила рукой крутой бок из гладкой черной шерсти. Она шептала ей на ухо короткую молитву и говорила ласковые слова, шевеля полными подвижными губами. Корова стояла смирно, пережевывая траву, опустив вниз голову с белым пятном и острыми рогами. Таня села на низкий табурет с правого бока у вымени, смазала руки вазелином, погладила набухшие соски, размяла их ладонями и стала дергать вниз плавными движениями. Молоко белыми струйками полилось вниз, звеня о края наполняющегося ведра.

В дверь заглянул младший брат Ванечка. У него через плечо висел лук, в руках он держал стрелы:

Танька, к тебе пришла Светка Улыбина. Она тебя ждет.

Скажи, сейчас иду.

Таня подобрала с пола куриное перо, взяла серп на поленнице и отрезала им конец шпагата, висевший на металлическом шкворне. Поцеловав пухлую щеку Ванечки, обвязала шпагат вокруг его стриженой головы, воткнула туда куриное перо:

С этой минуты, ты не Ваня Терехов, а вождь Белое Перо. – Она прихлопнула ладошкой его чуть ниже спины, подтолкнув к двери. – Иди посмотри, что там делают бледнолицые на мотоциклах.

Ванечка убежал, а Таня полное ведро поставила на лавку, накрыла его марлей, завязав концы, как косынку на голове, потом полезла по крутой лестнице вверх, на сушила, проверить яйца в куриных гнездах. Она знала четыре места, где куры любили сидеть.

Сено ударило в голову пряным запахом сухих трав. В крошечное окно пробивался луч заходящего солнца. Слева от себя она увидела забытые вилы и деревянные грабли. Таня стянула с головы белую косынку, уложив в нее еще теплые яйца. Яиц насчитала двенадцать. Оставив одно, она на четвереньках поползла дальше, в самый угол, низко пригибая голову.

Куры любили сидеть далеко, под самой раскаленной крышей с торчащими книзу гвоздями. Таня всегда боялась этих длинных гвоздей.

Здесь оказалось десять яиц, как в прошлый раз.

Разогнувшись, она пошла на противоположную сторону сушил, зацепившись ногой за что-то твердое, но живое.

Ой! – вскрикнуло это живое и поджало под себя ноги.

Мамочки! – в ответ закричала Таня, присев на месте.

Гибкая долговязая фигура резким движением отпрянула назад и застыла в темноте. Повисла страшная пауза. Тане казалось, что еще несколько секунд – и ее грудь разорвется на части.

В-в… в-вы, к-к-то?– спросила она, заикаясь.

Не подходите ко мне, а то выстрелю, – сказали из темноты дребезжащим, несформировавшимся голосом.

Темный силуэт стал медленно приближаться. Бледный луч света пересек кисти вытянутых рук, которые сходились на рукоятке пистолета. Запястье левой руки было обмотано грязным бинтом с красным пятном засохшей крови. Указательный палец дрожал на спусковом крючке.

Мамочки, Царица небесная, Заступница! Помоги мне! – запричитала Таня и закрыла глаза руками.

Не кричите. Пожалуйста, не кричите.

Не буду. Я, честно, больше не буду. Вы только опустите эту штуку, а то страшно.

Руки упали вниз. На свет показалось худощавое вытянутое лицо молодого парня с испуганными глазами. Его узкие плечи судорожно подрагивали, кадык на шее ходил ходуном, открытый рот жадно ловил тяжелый от потревоженного сена воздух; от виска до угла рта отпечаталась красная линия на помятом после сна лице.

Таня! Тань! Ты где? – Светкин голос внизу заставил их замереть на несколько секунд.

Парень, вытаращив глаза, кивнул Тане, чтобы она ответила.

Гм, гм, – издала она непонятные звуки, потом зашлась сухим кашлем и долго не могла остановиться.

Что с тобой? – снова спросила Светка.

Здесь очень пыльно. Я соберу яйца и спущусь, – через силу выдавила из себя Таня.

У парня на лбу выступил каплями пот. Он смахнул его рукой, которой держал пистолет.

Таня подошла к нему ближе и прошептала одними губами:

Сидите здесь тихо. Я скоро вернусь.

Вы ведь никому не скажете про меня, правда?– сказал ей парень куда-то в шею и случайно коснулся потными губами ее кожи.

Таня приподняла плечи, а голову втянула в себя, словно птица, промокшая под дождем.

Нет. Не скажу.

Тань, представляешь, они уже приехали на трех мотоциклах, и Коля приехал. – Светкин голос был возбужденным и нетерпеливым.

Таня молча спустилась вниз, обернувшись, посмотрела в черный квадрат сушил, куда упиралась деревянная лестница.

Пойдем, Свет, в дом, – Таня еще раз обернулась. – Ты возьми яйца, а я ведро с молоком.

Ты что какая? – спросила Светка.

Какая?

Тебя словно кипятком ошпарили.

На сушилах очень душно.

 

2

 

Возле палисадника, у двух тополей, стояли три мотоцикла. На двух, упершись ногами в землю, сидели два коренастых парня. За спиной одного сидела Светка, за спиной другого – Ниночка Белкина. Они были бывшие Танины одноклассницы. Третий мотоцикл наклонился рулем набок, упираясь на откинутую подножку.

Парни курили, сплевывая перед собой. Они заразительно смеялись, не вынимая изо рта сигарет, показывая свои белые крепкие зубы.

Коля сидел на лавочке с Ванечкой, показывая ему, как надо стрелять в цель. Он натягивал тетиву пластмассового лука и выпускал стрелу в дерево. Стрела от дерева отскакивала. Он выпустил еще две стрелы. Парни ржали, давая советы. Ванечка бежал к тополю за стрелами:

А еще?

Сначала сбегай за Таней. Почему она так долго не идет?

Ванечка побежал в дом. Вскоре вышла Таня. Она села рядом с Колей, напряженно задумавшись.

Иди надень что-нибудь, холодает, – сказал Коля. – Поедем в Ореховец, нужно кое-что выяснить с Котовым.

Кто такой Котов?

Человек, который считает себя… Нужно наладить отношения после прошлой потасовки. – Коля посмотрел в сторону парней.

Таня вернулась через десять минут в вязаном свитере и джинсах.

Ты вроде как не хочешь ехать? – спросил Коля.

Настроения нет, голова болит.

Развеешься, повеселеешь. Ну пожалуйста!

Они долго ехали по полевой дороге, размытой после дождей, друг за другом. Мотоциклы таскало из стороны в сторону. Девчонки визжали, держась за парней. Выбрались на широкую луговину, изъеденную кротами. Лучи света от светящихся фар прыгали перед глазами. Они проехали берегом реки с густым ивняком; спустились вниз, к мосту; поднялись на дорогу из крупного щебня; остановились у дверей клуба.

Клуб делился на две части. Одну часть составлял длинный коридор с большими окнами и мощеным деревянным полом, где два парня играли в настольный теннис, а возле бильярдного стола толпились несколько человек и громко спорили. В другой части клуба находился зал. Сегодня в зале все сиденья были сдвинуты и навалены друг на друга, чтобы освободить место под дискотеку.

Из комнаты, которая называлась гримерной, вышел высокий парень в кожаной куртке. Таня сразу поняла, что это Котов. Они с Колей прошли в самый угол и, склонив низко головы, долго говорили, потом выпили по глотку из плоской фляжки, пожали друг другу руки и вернулись.

Живите пока, – сказал Котов в сторону парней. – Перед тем как кулаками махать, включайте голову.

Парни подошли к нему, пожали руки.

Вы слышали, что солдат из части сбежал? – заговорил снова Котов. – Он вооружен пистолетом. Стрелял, но вроде никого не убил.

Да. По телику показывали.

Так вот. Он должен быть в нашем районе. Если что, звоните моему брату. Он у меня в полиции служит.

Котов продиктовал номер телефона своего брата.

Его что, ищут? – спросила Таня.

Ищут. – Котов посмотрел на нее сверху вниз.

И что, найдут?

Тань, ты чего? Ты чего так перепугалась? Конечно, найдут. Куда он денется. – ответил Коля.

Колян, твоя барышня очень впечатлительная, – заметил Котов.

Я пойду. – Таня направилась в сторону дверей.

Коля догнал ее и взял за руку:

Куда ты пойдешь? Подожди. Ты чего так дрожишь?

Мне надо домой, отвези меня.

Они молча проехали обратный путь. Подъехали к дому. Коля снял шлем, хотел обнять Таню, но она отстранилась от него.

Да что с тобой?

Я пойду, извини.

Ты выйдешь? Я буду ждать.

Не ответив, Таня быстро скрылась за дверью.

 

3

 

Родители и Ванечка сидели у телевизора. Таня на носочках бесшумно прошла на кухню.

Доченька, это ты? – спросила мама из темноты передней комнаты.

Да, мам, я.

Там ужин на плите.

Хорошо, я поем.

Таня подняла крышку сковороды, поковыряла там вилкой. Есть не хотелось. Она открыла дверку холодильника, окинула все быстрым взглядом, снова закрыла, подошла к окну.

На столбе зажегся фонарь. Включили освещение на всей улице. Мотоцикл стоял на месте. В темноте, за тополем, красной точкой дымилась сигарета.

Таня снова подошла к холодильнику, достала кусок колбасы, два яйца вкрутую, две горсти помидор с огурцами, содержимое сковороды выложила в пластмассовый контейнер и все это уложила в пакет.

Доченька, ты бы сегодня не ходила гулять-то? – снова прозвучал голос матери сквозь шум телевизора.

Не пойду, мам.

Вот и правильно. Страхи-то какие – солдат из части сбежал. По телевизору который раз показывали. Пистолет у него и патроны.

Обстоятельства разные бывают, – тихо, как бы для себя, сказала Таня и посмотрела в комнату с телевизором.

Зачем же бежать-то? Виноват, значит. Шутка ли, из пистолета по людям стрелять, – не унималась мать.

Таня не стала отвечать. Она бесшумно вышла в сени, потом во двор, отодвинула деревянный засов и высунула голову в приоткрытую дверь. С улицы потянуло летней прохладой. Кот Мурзик пробежал возле ее ног.

Она забралась на сушила, шагнула в кромешную темноту:

Эй, где вы там? – спросила она и застыла без движения. – Отзовитесь, мне страшно.

Было тихо. Ни единого шороха. Где-то на улице работал мотор трактора, а внизу корова пережевывала сено.

Да. Я здесь, – задребезжал голос из темноты.

Разве так можно? Почему молчите?

Вы одна?

Одна. Я вам поесть принесла.

Таня включила фонарик, пошарила лучом по сторонам. Парень закрыл лицо руками.

Уберите, пожалуйста, свет в сторону.

Она успела его разглядеть с головы до ног. На самом деле он был значительно моложе, чем показался в первый раз. Его коротко стриженная голова, с наивным взглядом, оттопыренными ушами, тонкими, капризными губами, сидела на длинной тонкой шее и упиралась в худое тело с острыми плечами. Его грязный свитер, местами изъеденный молью, нелепо сочетался с солдатскими штанами и ботинками, стянутыми шнурками на худых ногах.

Таня поставила пакет у его ног и отошла назад на всякий случай. Он стал есть, с трудом проглатывая пищу через пересохшее горло.

Запейте молоком, а то подавитесь.

Парень, молча вытащив бумажную затычку из бутылки, запрокинул голову назад и стал пить молоко редкими, громкими глотками, не обращая внимания на белые струйки, которые лились по краям рта вниз на впалую грудь. Аккуратно положив пустую бутылку в пакет, он протянул его Тане.

Спасибо!

Теперь я могу узнать, кто вы и как вас зовут?

Я – солдат.

И это все?

У вас могут быть неприятности.

Это будут мои неприятности.

Я ночью уйду.

Не хотите говорить – не надо. Знайте – вас ищут. По телевизору показывали несколько раз. Уйдете в заднюю дверь, я ее оставлю открытой. Прощайте! – Таня подошла к лестнице и стала спускаться.

Не уходите. Мне страшно.

Таня вернулась, присела возле него. Парень сидел, уткнувшись лицом в высокие коленки, подрагивая телом и всхлипывая, как провинившийся ребенок. Между ними свернулся клубочком Мурзик. Они потянулись к нему руками и стали по очереди гладить. Кот, выгибаясь в спине, стал издавать порывистые звуки, заполняющие все безмолвное пространство.

Я сбежал из воинской части, где прослужил полгода. – Парень перестал дрожать, его голос наполнился силой, но глаза были опущены вниз.

Почему?

Мне там стало невыносимо находиться.

Я слышала, что в армии часто издеваются и унижают. Может быть, у вас было нечто подобное.

Нет. Этого не было, но… как бы вам сказать… я был всегда крайним… крайним во всем, даже в мелочах. Со мной служили обычные парни. Они пользовались тем, что я не мог ответить, не мог ответить по природе своей, свойству характера. Я не могу поднять руку в принципе на человека. Бежать из части не было в моих планах. Это вышло случайно.

Мы, молодые бойцы, стояли на плацу. Сержант шел вдоль строя и заглядывал каждому в лицо. Он был латыш. К русским относился с неким высокомерием и пренебрежением. Сержант подошел и сильно ткнул меня в грудь: «Ты. Ты поедешь со мной за хлебом». Он сплюнул, и слюна попала на мой сапог. Я смолчал. Нужно было бы и дальше молчать, когда мы ехали на лошади до соседней деревни в пекарню, но во мне закипала кровь, бешено билось сердце, вынуждая меня огрызаться на каждую его реплику.

Мы загрузили хлеб на телегу, накрыли брезентом. Я пошел попросить воды у охранника, но того не было на месте. Возле стола был приоткрыт сейф с торчащими ключами. Внутри была видна кобура с пистолетом. Я взял пистолет и обойму патронов из коробки, спрятал в карман. Поехали. «Ты в кого такой урод? – сказал сержант. – Ничтожный русский интеллигент. Была бы моя воля…»

Я направил на него пистолет и выстрелил поверх его головы. Он упал лицом на брезент, задрожав всем телом. Привязав вожжи к телеге, я стеганул лошадь ивовым прутом так, что она быстро побежала в сторону части, сам направился в лес и долго бежал, не осознавая, куда и зачем? Бежал долго, пока силы совсем не покинули меня. Рано утром оказался здесь. Ворота были открыты.

Мама выгоняла корову.

Да, наверное.

Вы хоть понимаете, чего натворили? – Таня, замолчав, сняла косынку с головы и положила ее возле своих ног. – Далеко не убежите, все равно поймают.

И что же мне делать?

А я знаю? Раньше надо было думать, – у Тани неожиданно проступили слезы. – Господи! Да что же это такое? Почему все так?

Внизу скрипнула дверь. Они напряженно замолчали.

Ветром, наверное, – сказала Таня. – Я ее отперла.

Мне домой нельзя, мне никуда нельзя.

Вам надо звонить в полицию, немедленно, сию минуту, пока не поздно. Это вы должны сделать сами.

Нет. Я не хочу в тюрьму. Лучше…

И не думайте, я пойду за телефоном, он у меня дома.

Таня спустилась по лестнице в темноту двора; наткнулась на мешок с зерном; зашла по ступенькам в сени. В раскрытую дверь крыльца она увидела отца, курившего сигарету. Свет из сеней падал на его спину и голову, которую он задрал вверх, глядя на звездное небо. «Он еще совсем молодой», – подумала Таня и вздрогнула, когда он обернулся.

Дочь? А я и не заметил, когда ты прошла. Пойдем чайку попьем?

Таня поставила чайник на плиту. Телефон лежал на столе, она его засунула в карман джинсов.

Колин мотоцикл стоит у сарая, – сказал отец. – Ты выйдешь?

Не знаю, может быть.

Они пили чай, разговаривая о завтрашнем дне; в передней комнате шумел телевизор; на стене тикали часы. У соседей залаяла собака. За окном послышались шаги, как будто кто-то пробежал. Крикнули совсем рядом: «Стойте! Не делайте глупостей!» Прозвучал одиночный короткий выстрел. На какое-то мгновение все стихло. Потом послышался шум моторов подъезжающих машин и визг тормозов.

Таня с отцом выбежали на улицу, залитую огнем ярко горевших фар. Возле забора стояли вооруженные солдаты, один из них присел перед собакой. Он теребил ее за ушами; она, вытянув длинный язык, порывисто скулила. Вплотную подъехав к поленнице, стояли две полицейские машины; дверка одной была раскрыта. На переднем сиденье сидел капитан и что-то писал в блокноте.

К солдатам подошел офицер и сказал несколько слов; те, выстроившись в колонну, ловко запрыгнули в высокую машину с серым тентом. Они уселись на сиденья лицом друг к другу, растворившись в темноте кузова бледными силуэтами.

В пяти шагах от рябины Таня увидела своего случайного знакомого. Она подошла ближе. Он лежал в неестественной позе. Его худое тело распласталось вниз животом на зеленой траве. Голова с открытыми глазами запрокинулась назад, над правым виском запеклось небольшое пятно. Правая рука, с пистолетом, вывернулась назад, за спину. Левая рука вытянулась вперед, сжимая белую косынку окостенелыми кистями. По его молодому, совсем детскому лицу, полз муравей.

Таня отвела глаза в сторону, не в силах больше смотреть. Она увидела Колю. Он очень странно на нее посмотрел. В его взгляде была растерянность. Он к ней не подошел, но и не ушел, стоял с опущенными глазами. Таня все поняла. Она поняла, что это он сообщил в полицию.

У капитана она узнала, что солдата звали Андреем, было ему девятнадцать лет, выстрелил в себя сам.

На следующий день Таню, ее отца и мать вызывали на допрос. Таня рассказала всю правду, что знала.

От районного УВД Коля получил благодарность и премию. От премии он отказался и отнес ее обратно, чему в полиции очень удивились.

Вечером он с Таней не встретился. Они не встретились и через неделю, и через две.

В конце августа Таня помогла родителям убрать лук с огорода, вырыть картошку и уехала учиться в педагогический институт, в город. Каникулы закончились. Лето быстро прошло.