Журнальный мир

***

Цветов и трав дурманящие сети

как будто август свой отбросил скарб.

Когда мечты в оставившем нас лете

приходит лето несчастливых баб

к нам кружевами паутин по меди,

пока их в срок не выстудит Покров,

незвано так присутствуя в беседе

прозрачно ку-че-рявых облаков.

Всё эротизмом сумасшедшим дышит.

Гуляет осень. Сколько силы в ней!

И полевые суетятся мыши

в предчувствии своих голодных дней.

Не пощадив невинности ромашки,

идёт хозяйка-осень напрямик.

А красоте в смирительной рубашке

не век дарован жизни только миг.

***

Не время свадеб осень. Юбилеи.

Как прежде хором песен не поют.

Пустых скамеек на пустых аллеях

печальный свежекрашенный уют.

Хочу пойти за сквером в Дом культуры,

Возню увидеть детворы в песке,

Как продвигают старики фигуры

на черно-белой шахматной доске.

***

Смелой ласкою солнце дразнит.

Враг вчерашний со мною дружит.

Мрачный день был вчера. Разве?

На асфальте просохли лужи.

Бабье лето как миг, всё же

подставляю я солнцу щёки.

На погоду и жизнь ёжась

человек сидит одинокий.

Есть надежда на день погожий.

Отстранено - прозрачно утро.

Не заметит опять прохожий,

но ведь ты-то мне рад как будто.

Эта осень других не хуже,

и не будет она бескрылой,

Ветер тёплый листву кружит,

наполняя меня силой.

***

Разноцветные окна домов кособоких,

где-то пластик стандартный удачных семей.

А на форточках марля людей одиноких

защитит от визита крылатых гостей.

Пожелтевшая дверь. Беднота коридора.

На стене календарь из ушедших времен.

И массивный буфет - сокращенье простора,

в нём посуда, забывшая столько имён!

Монотонность шагов покорившейся Воле.

Алюминий кастрюль, красный чайник «в горох».

Телевизор «Рекорд», запах средства от моли.

А в углу, сострадая, прощает всех Бог.

***

Октября естество не ругать - так несложно и здорово!

Золотая листва превращается в бронзу и олово.

Отдаляясь, светлее становится детство и ближе нам.

Под ногами прохожих бордовая роскошь унижена.

Гордость статных деревьев сметается дворником.

У среды не получится встречи наверно со вторником.

И отжившей листвы кучи мокрые ветром взлохмачены.

Драгоценные дни понапрасну без боли растрачены.

Говорил мне и он о любви бесконечной и пламенной,

Только утро пришло и напомнило - это неправильно.

И прощальных шагов я за дверью почти не услышала.

С вензелями сердечко на долгую память не вышила.

Я тебя в октябре потеряю когда-нибудь вечером.

И не то чтобы нам обсуждать станет вдруг уже нечего.

Просто что-то уйдет и не будет однажды навёрстано,

растворится в ночи и смешается с белыми звёздами.

***

Промелькнут, как жизнь, пейзажи.

Место прямо у окошка.

Я к стеклу прильну и даже

придремну хотя б немножко.

Прямо движемся в природу

Вдоль корявости осинок.

Не кому-нибудь в угоду

красота её картинок.

Вот берёзка у дороги -

часть изяществ мирозданья.

Люди - маленькие боги.

Есть всему своё названье.

Старый тополь до балкона,

но зашторено оконце.

Как ладони листья клёна

жадно впитывают солнце.

Неприветливость прохожих

затаилась, как лисица,

и восторг бежит под кожей,

чтоб улыбкой к ним пробиться.

***

Сеть паутины с ароматом хмеля,

цветущих трав волнующий настой.

Перед убогой серостью апреля

октябрь своею дразнит красотой.

Не время сладкой спелости малины

и свежей нежности нетронутых ланит.

Обманчив вкус наполненной рябины,

чья горечь терпкая мгновенно отрезвит.

Стыда не знает и полунагая

осина ждёт метели озорной.

Ведь это просто красота другая,

не та, что встретишь позднею весной.

Но споры мая с октябрём напрасны.

Мир украшая бархатным ковром,

май изумрудно гладок и прекрасен.

Как хороши рубины в золотом!

Никто не знает, что же будет дальше.

Весна беспечная играется, но ведь

ещё не знает поцелуев слаще тех,

что подарит огненная медь.

***

Озябший дом. В такую хмарь,

как Диоген в холодной бочке,

и старомодный календарь

теряет хрупкие листочки.

А у меня на нём «вчера».

Не знаю, что же это значит.

Всё тот же дождь идёт с утра,

мой дом не выглядит иначе.

Быть может, так замедлю бег

и дней бессмысленных метанье,

смогу заметить первый снег

соседней улицы названье,

как входит в зиму хвойный лес,

лыжни в нём ровный указатель.

На остановке под навес

вбежит внезапно мой приятель,

и вспомнит молодость душа.

Друг другу не безынтересны,

мы поболтаем не спеша,

без общих фраз тяжеловесных.

***

Обречены берёзы снять одежды.

Прикроет стыд их первый снегопад.

Я на вопросы скучного невежды

вновь отвечаю как-то невпопад,

На лобном быть берёзы не хотели.

Но мимо них прохожие спеша

не знают, что

в насквозь продрогшем теле

ещё живёт древесная душа.