Сопротивления чистая лирика
Сопротивления чистая лирика
* * *
Я избавилась от лишнего
В древнедетские века, –
Мне досталась от Всевышнего
Древнедетская строка.
Древнедетская история –
Страшной сказки тёмный лес,
Та действительность, которая
Всем путям наперерез.
Чтоб в пути не искалечиться,
Древнедетский дух поёт,
Это пение не лечится, –
Бьётся рыбою об лёд,
Но подлёдными усильями
Древнедетства плавники
Держат путь и станут крыльями,
Чьи небесны тайники.
Ничего у птицы лишнего,
Древнедетская она,
Ей достались от Всевышнего
Всех столетий времена, –
Чтобы в них не съели заживо,
Древнедетство знает суть:
Сквозь кошмары духа вражьего
Древнедетство держит путь,
Держит путь, как всеми крыльями
Держат слово и удар, –
Древнедетскими усильями
Держат путь, как Божий дар!
* * *
Эта лестница вьётся, как лента, –
Прямо в небо!.. А крышу снесло
Исторической силой момента,
Где гремит гитлерья ремесло.
Эта лестница вьётся кругами,
Я по ней возвращаюсь домой,
Стёкла окон хрустят под ногами,
Крыши нет, облака – надо мной.
В облаках авиация свастики
Свой автограф оставила, след
Чёрной подписи, чёрной фантастики, –
Чёрным белый становится свет.
Лет четыре мне, лестница вьётся
Лентой, я поднимаюсь по ней,
И сердечко под кожицей бьётся
Погремушкой младенческих дней.
Лента лестницы вьётся, как стружка,
Я по ней поднимаюсь во сне,
Сердца бьётся во мне погремушка, –
Лет девятый десяток во мне.
Стружка лестницы вьётся, как лента –
В небо!.. Крыши Донбасса снесло
Исторической силой момента,
Где гремит гитлерья ремесло!
Просыпайся!.. Живи, помогая
Силой веры в Победу твою, –
Где Отчизна твоя, никакая другая,
Землю, небо не сдаст гитлерью!
Память – напиток святой
1
Когда матросов напоила
Цирцея зельем забытья
И Одиссей увидел рыла
Животных свинского житья,
Забывших родину, единство
Команды, превращённой в скот, –
Забвения такое свинство
Он истребил, потратив год
На то, чтоб зелья чародейка
Напиток памяти дала, –
Забвенья свинская затейка
Сползла с мозгов – и все дела!
Свинарник хрюкавших матросов,
Таких забвений коллектив,
Спас Одиссей, в беде не бросив
И в человекость возвратив
Напитком памяти, в котором –
Родной язык родной страны,
Путь корабля по тем просторам,
Что приключеньями полны!..
Напиток памяти сварила
Цирцея свиньям забытья, –
Напиток памяти, чья сила
Себя Гомеру приносила –
Для незабвенного питья.
2
Никому не покажется мало,
Когда кончится общий наркоз
И забвенья спадёт покрывало,
И забвенье, что здесь пировало,
Будет смыто потоками слёз.
Так бывало в поэме Гомера,
Где хлебали беспамятство всласть,
Где беспамятства хрюкала власть,
Забывалась Отчизна и вера,
Чтоб в свинарник забвения впасть.
Никому не покажется мало,
Когда этот напиток дрянной
Человекам забвенье давало,
Чтоб язык забывали родной,
Забывая, что были страной,
Из которой приплыли на остров,
Где забвеньем споила парней
Та Цирцея, чьё варево – просто
Яд беспамятства, чтобы у ней,
Всё забыв, превращались в свиней
Люди древних и нынешних дней.
Память хлынет волной, как бывало, –
Когда памяти выпьет настой
Всё, что в свинство беспамятства впало!
Память – это напиток святой,
Никому не покажется мало!
Сопротивления чистая лирика
Россия – лежачая, в параличе?
Донбасс, уничтоженный – весь, вообще?
Насмешка, издёвка – Европы гримаса
Хихиканья над геноцидом Донбасса?
Гримаса такой русофобской утробы,
Где запад нацизма, ликующей злобы, –
Оружия, денег бездонная масса
Хихикает над геноцидом Донбасса!
Россия – лежачая, в параличе,
Как страны, сдающие всех, вообще,
Нацистам, войскам гитлеряческой массы?
Европа – роддом этой массы, гримасы,
В которой насмешка того гитлерья,
Зверья, что страна разгромила моя, –
Сегодня нацисты такого закваса
Хихикают над геноцидом Донбасса!
Россия, разбитая параличом?
А запад единый, её палачом
Ликующий, запад звериной утробы
Единства?.. Равны гитлерью русофобы,
И в этом – единство, где запад – гримаса
Хихиканья над геноцидом Донбасса.
Россия не ляжет под запад, лежачий
В единстве, где ржёт русофоб гитлерячий:
«Угробить Россию!» Таких палачей
Единство – Освенцим, работа печей,
Которые – суть гитлерячьих речей,
Свидетель я этого, не книгочей
Того геноцида, что здесь и сейчас
«Угробить Россию!» диктует, сочась
Восторгом единства, чьё главное качество –
«Угробить Россию!», мечта гитлерячества!
Россия – лежачая, в параличе?
Донбасс, уничтоженный – весь, вообще?
Нацисты, чья прёт геноцидная власть?
Россия порвёт геноцидную пасть
Нацизма, его гитлерячьей утробы, –
Чертовски равны гитлерью русофобы,
«Угробить Россию!» вопящие мне –
России, где Бог – на моей стороне!
Иначе бы в Киеве, в Бабьем Яру,
Мне вырыл бы запад с восторгом дыру
Того геноцида, который теперь –
«Угробить Россию!» мечтающий зверь!
* * *
Любовь к Отечеству, которое в беде,
Которому, как подлую забаву,
Зверьё устроило и травлю, и облаву, –
Не променяю никогда, нигде
На почести, на мировую славу,
На денег нескончаемую лаву, –
Любовь к Отечеству, которое в беде.
За это мне устроили облаву
И травлю, эту подлую забаву,
Мерзавцы, где навалом в их среде
Страдальцев под названьем «узник совести», –
Их воспевают западные новости,
Где почести, и мировую славу,
И денег нескончаемую лаву
Им валит запад, – по какому праву?..
По праву – сдать на зверскую расправу
Моё Отечество, которое в беде.
Но дух Творца вселенных, высший разум,
Который видеть невозможно глазом, –
Он с нами, с нами высшей силой связан
В любые времена, всегда, везде,
Он – не злодей, творящий наши беды,
Он превратил в моё Отечество Победы
Любовь к Отечеству, которое в беде.
Абордаж
Когда страну на абордаж берут пираты,
Твою страну сцепляя крючьями с собой,
Таким путём стране навязывая бой, –
Не так ли разве либералы, демократы,
Все абордажники в страну вцепились крючьями,
Свои считая крючья наилучшими?
Такими крючьями пиратского приёма
В словарь вцепилось это слово – абордаж,
Чтоб навязать пиратский бой!.. А если сдашь
Свою страну братве пиратского разгрома, –
Себе, стране испортишь то, что звать – Плерома,
В ней – абсолютна суть Божественного дома!
Когда страну на абордаж берут пираты,
Твою страну сцепляя крючьями с собой,
Таким путём стране навязывая бой,
В котором – крючьев либералы, демократы, –
Что делать?.. Крючья отцепить!.. Во всех столетьях
Страну от крючьев отцепить, от крючьев этих.
* * *
Чутьём идёт поэзия на встречу
С той неизвестностью, которая – всегда.
Чутьё бормочет, не владея речью,
А след берёт – и там, где нет следа!
И не в словах, а между строк, где струйка
Бормочет необъятное для слов, –
Оставит след чутьё, такая чуйка,
Оставит свет, который – будь здоров!
Такая чуйка выследит во мраке
Источник света, – наследил Господь
Источниками света, всюду знаки
Его следов – до тьмы кромешной вплоть!
В кромешной тьме, чутьём, где Чувство Бога,
Я свет беру, как след, и никогда
Чутьё не врёт, не красится для слога,
А след берёт – и там, где нет следа!
* * *
Сперва интонация, всё остальное – вослед.
Она вопросительна, повествовательна и восклицательна,
Она утвердительна и отрицательна, тьма или свет –
Всегда интонация, тайна которой мерцательна.
Она сотворила частицы материй, она
Является тем, что наука, приборами клацая,
Так яростно ищет, чтоб знать, из чего создана
Вселенная… А из того, что была интонация.
Поймать интонацию, всё мироздание – в ней,
Она начинает с нуля, с первозданного мига,
И нет ничего интонации этой сильней,
Поймать интонацию – с первого слога, со сдвига!..
Со всеми подробностями
О старении, о стирании лишнего
По воле Всевышнего.
Всё износится, –
Под очками износится переносица.
Износится поясница,
Где хранится всё, что нам снится.
Позвонки сотрутся, лопатки.
Душа не уходит в пятки,
Которые стёрты.
Сосуды сотрутся, вены, аорты.
По роговице ездят ресницы,
Стирая гладь роговицы,–
Капли надо закапать в глазки,
Капли – вязки.
Износятся голосовые связки,
Голос хрипнет, уходит налево, –
Голос я возвращаю путём распева.
Ничто не стирается при старении
Только в стихотворении,–
Даже если веков сквозняком
Оно сохранилось не всё целиком,
А только несколько строк вразброс
Или кусок с пробелами,
Где летят журавли, цветёт абрикос,
И эротика – лук со стрелами!..
* * *
Земля-малютка, Человекости приют,
Среди небесных тел тебя одну
Ногами топчут, на тебя плюют,
Тебя целуют и копают в глубину,
В тебя одну кладут зерно и плоть,
И платят кровью за одну тебя –
Из всех планет!.. Храни тебя Господь!
Одну тебя зовут родной, любя, –
Из всех планет – одну тебя зовут родной,
Ногами топчут, на тебя плюют
И за тебя одну идут войной,
Земля-малютка, Человекости приют.
Растут деревья – из тебя одной, плоды,
Цветы, колосья – из одной тебя.
Тебя одну боготворят на все лады,
Одну тебя, взрывая и бомбя.
Как чувствую себя, всё это зная?..
Я чувствую себя, как ты, родная,
Как ты, единственная, где даёт Господь
Душе бессмертной человеческую плоть!
В тебя, единственное из небесных тел,
В тебя одну кладут зерно, оно –
Священно!.. Ангел Жизни прилетел
И дышит звёздочками снежными в окно.
* * *
На небесах – созвездия сирени,
А над стаканом чая – облака,
На облаках поёт стихотворенье,
Бродяга неземного сквозняка.
Его строка – изглубока, из музык,
И взгляд на землю не настолько узок,
Чтоб не бродить по Млечному Пути
И впечатленье там произвести
Не ролью, не гастролью, а стихией,
Где связь коры земной и головной
Идёт сквозь бездны космоса глухие,
Гремящие безлюдной тишиной!..
Но там, бродя в созвездиях сирени,
Стихотворенья внутреннее зренье,
Как пчёлы медоносные, сосёт
Земную силу Жизни, с тех высот,
Где взгляд на землю не настолько узок,
Где внутреннее зренье наших глаз
Не износила сила тех нагрузок,
Чья воля к Жизни держится за нас!
* * *
Язык обид – язык не русский,
А русский – не язык обид.
И никакой перезагрузкой
Не будет русский с толку сбит.
Загрузкой пере или недо
Такой язык свихнуть нельзя.
Он не сдаёт страну и недра,
Ни перед кем не лебезя.
Он не сдаёт и не сдаётся –
Звезда такая у него
Во мгле небесного колодца,
Где русской речи Рождество.
И этот праздник русской речи
Высокой глубью сотворён –
Как путь, где трепетные свечи
Ведут над пропастью времён.
Не мы – обиды инвалиды.
Мы на вселенском сквозняке
От Арктики до Антарктиды
На русском дышим языке.