Стихи
Стихи
Дума в окно
Пусть мне тихо, глупо или душно —
Мне об этом как-то все равно.
Мне на все на это равнодушно.
Я сижу и думаю в окно.
Я смотрю на стенку — там, где стекла,
Изучаю интересный вид.
За окном — там дождь, по пояс мокро.
Там, скучая, серый дом стоит.
Гены и второй закон Ньютона,
Сам Ньютон и серный ангидрид,
Фаски, Пушкин, Павлов и протоны
Не заменят этот серый вид.
Из Дильбар Хайдаровой
(перевод с узбекского)
* * *
Хорошо бы студеной порою,
Разогнавшись по тонкому люду,
Словно птица, взлететь над землею
И парить, бороздя высоту.
Я лечу в облаках так привольно!
Свист в ушах, пред глазами туман…
Приземлился. Ударился. Больно.
То не взлет был, а самообман.
Милый друг! Воспарив в поднебесье,
Вечно помни… о собственном весе.
Посвящение И. С. Баркову
Пускай твердят, что это низко.
Барков, мол, — пошлость и мура.
Но двести лет — и только в списках.
Нужна ль иная похвала?
Уж двести лет, как над Россией
Гремит твоей насмешки гром.
А речи критиков пустые
Слабы, как «бабы — передком».
К твоим твореньям прикасаясь,
Увижу вдруг: вот гимназист,
От mere и pere в саду скрываясь,
С твоим стихом мусолит лист.
Иль слышу я: на полустанке
Ржут, шумны от твоей строки,
Деды служителей баранки —
Полухмельные ямщики.
А, может, в годы огневые,
Прикрыв собой Россию-мать,
Шел в бой, твердя псалмы «срамные»,
Сержант иль юнкер — умирать?
Сквозь взвизги тел иногородних,
Сквозь смрад вранья и лести блуд —
Кто там говно, а кто народный,
Потомки, верно, разберут.
Пусть ты — не Пушкин, но в застолье
Услышу, верно — и не вдруг:
«Знаком мне был Мудищев Коля,
Покойного пра-пра-правнук».
Посвящение однокурснику Владу Листьеву
Наконец-то весна оперилась:
Птичий дух, птичий грипп, птичий гам!
Март не МЭРТ: отдается на милость
Поцелуям-капелям-котам.
Время мерим мы мартом и маем:
Тот велик — а иной не у дел.
Зашибись, что твой друг узнаваем.
И фигня, что слегка облысел.
Ты был весел, красив, — ты был светел,
Но Весна уберечь не смогла.
Вновь печалью мы светлой отметим
Годовщину прихода тепла.
Выпьем, братья, за бедра крутые
Однокурсниц и прочих там фей!
И за то, что на юге России
Мучит лиру наш друг Сенгилей!
За Засурского, ставшего притчей,
И за сбор корнеплодов с утра,
За Наседкина (гад, эротичен!),
За Петровскую (ну и мудра!)…
…Я куплю себе снова ботинки,
Стайку ведьм разгоню, мелкий бес —
Ну, и стану музейной тростинкой
В кем-то вспаханном «Поле чудес».
Воспоминания о диктанте на журфаке
На берегу турецком ветер
Давно не виданный струит,
А в галерейке — спинки кресел
И прочий дряблый реквизит.
И вижу на седых покосах
Несжатых клиньев пару куч.
На склонах иссиня-белесых
Расцвел вовсю «мал, да вонюч».
И мол, и рейд во славу Бога —
Вглубь парка — вопреки табу…
И крючит вялый Моголь-Гоголь,
Давно не виданный в гробу.