Стихотворения

Стихотворения

* * *
назови его вдохновением, может быть,
или просто ознобом временным назови,
этот сон невозможно вспомнить – нельзя забыть
это вроде любви, или лучше самой любви

и не знаешь, откуда грядёт – изнутри, извне,
от каких берегов течёт, из каких корней
закрываешь глаза – и тебя забирает снег
открываешь – земля, и как будто вода под ней

ты стоишь на земле, беззащитный, почти нагой,
то ли спишь, то ли грезишь, а то ли чего-то ждёшь,
но потом понимаешь – в тебе говорит другой,
тот, которого ждал, как трава ожидает дождь

в этот миг оживают горы, и «горе с плеч»,
и становится богом мистический твой двойник –
он даёт тебе звук и голос, слова и речь,
наполняет водой иссякающий твой родник,

а под утро, когда под окном пятый раз подряд
прокричит петух, надрываясь до хрипоты,
незнакомец вернётся в мир – у него твой взгляд,
у него твоя плоть – только это совсем не ты…

 

* * *
меньше говорить и больше ехать,
медленно глотая тишину…
жжёт внутри, как времени прореха,
тот, кого обратно не верну

знать бы, чью печаль под сердцем вёз ты,
из какой бессонницы возник,
у меня по жизни сны и вёрсты –
у тебя начал на десять книг

у меня туманы на каяле,
их тревожный смысл невыразим –
у тебя синкопы расстояний,
звонкие прозренья знойных зим

тропами луны и калевалы
бисер послесловий соберём,
слишком редки стали интервалы
между январём и январём

вот уже торопятся к барьеру
ранняя и поздняя звезда –
выстрел вызрел – верность или вера,
навсегда уже не навсегда …

 

* * *
не надеясь на постоянство
невесомого естества
слово вылетело в пространство
стало общим и без родства

облачатся в него как в платье
да как будто не с той руки
приготовят ему распятье
чьи-то злобные языки

оболгут его те и эти
мол неискренне зло старо
чтобы после пустить на ветер
как фальшивое серебро

нагадают ему дороги
и фантомную боль листа
беспокойные лжепророки
с чёрным золотом на устах

занавесят на окнах шторы
перепутав завет со злом
а оно появилось чтобы
ты согрелся его теплом

 

Два города

простимся до утра –
и снова повторенье
по кантову мосту,
по берегу невы…
два города мои –
как два стихотворенья,
два голоса внутри
бессонной головы

мелодия у них
обычная, простая,
но слушаешь её
и веришь – все не зря
смотри, морская соль
в ладонях прорастает
серебряной смолой,
строкой из янтаря

бредёшь себе один –
маршрут давно известен –
мистический ловец
метафор городских,
вот палочкой взмахнёт
незримый капельмейстер –
и стаи стройных рифм
вспорхнут с твоей руки

и вспомнишь, как волна
легко тебя ласкала,
мотивы шелестя,
которые забыл,
а строгие дворцы
с нордическим оскалом
под вечер за тобой
вставали, как столпы

приказываешь петь
домам о самом разном
угадываешь ритм
по голосу дождя,
когда в тебе гудят
фронтоны-парафразы,
и амфоры церквей
анафоры твердят

пускай продлится сон –
прошу, повремените,
пока, белей, чем снег,
июнь идет за мной…
галантный Кёнигсберг
и Питер на репите,
две ноты золотых
симфонии одной

 

Зарисовка

золотистого мёда струя из бутылки текла
Осип Мандельштам

весь день был бел как мел
и на мели
дома дворов
мерцали стекловатно
с утра шёл снег
в депо трамваи шли
никто не знал
вернутся ли обратно

слова в тетрадь
летели вразнобой
с небес лилась
симфония другая
и кто-то оставался
за тобой
свечу гася
и снова зажигая

и кто-то наблюдал
из-за угла
безмолвный
но как будто бы знакомый
как из бутылки
медленно текла
струя медовой
истины искомой

и наполнялись
звуком закрома
и в этот миг
сакрального движенья
казалось что
безмолвная зима
не более
чем плод воображенья

просился в дом
бескровный эдгар по
но уходил
не впущенный тобою
с утра шел снег
трамваи шли в депо
шёл снег с утра
трамваи шли в депо
снег шёл
с утра трамваи шли в депо
так белый лист
сдаёт себя без боя

 

* * *
время тихо просит не стареть
стрелами царапая мирское
я бы так хотела посмотреть
что же это всё-таки такое
тянется от лета до зимы
не часы не хрупкие секунды
время мысли время это мы
пьющие по капле яд цикуты

мелкие глоточки бытия
быта недопитого осколки
время верь мне время это я
скол судьбы без права знать на сколько
шумом мандельштамовым кричать
на стекле навек запечатлённым
так минуты падают с плеча
тёмной песней звуком отдалённым

так февраль стремится к февралю
замыкая круг однообразный
так внутри безликого люблю
узнаётся разное о разном
так поэты пьют словесный сок
на глазах эпохи прозревая
голосом цветаевских высот
звоном гумилёвского трамвая

 

* * *
выбегаю в жизнь, почти одетта,
вот уже сквозь веки поплыла
трясогузка солнечного света,
стрекоза сезонного тепла
холод канул в прошлое, непрошен,
вслух теперь читаю по утрам
палимпсесты солнечных горошин,
меланхольства майского коран
так ли важно, веру обнаружив,
в невод неба падая с моста,
где твой бог – внутри или снаружи –
если всё на свете – красота,
шорохи, шумы, мерцанья, брызги…
видишь, обозначены едва,
наши сны – не сны уже, а смыслы,
счастьем воспалённые слова
побежим, внезапные, иные,
в этот непридуманный приют,
где фонтанов струны водяные
скрипками тончайшими поют
где примета переходит в мета
где под влажный вздох эльфийских крыл
время нас теряет незаметно
в миг, когда весь мир о нас забыл

 

* * *
колокольчик-крестоцвет
тонкий стебель из металла
столько месяцев и лет
эта боль тебя питала
вот и вымахал гляди
вьётся колокол до неба
значит снова победим
и опять закинем невод
в глубину седой воды
там где вырос гулкий город
из расплавленной руды
из распоротого горла
из невидимой реки
протекающей подкожно
из твоей/моей тоски
из того что невозможно
ни забыть ни утолить
ни запрятать (пусть хранится)
остывает соль земли
отцветает медуница
мёду ниццы и твоих
губ обветренных и колких
не хватает рвётся стих
соты слов стекают с полки
остаётся чёрный чад
липкий лёд льняные лики
но не в силах замолчать
медный бог многоязыкий
зыбким космосом ведом
бьётся колокол крепчает
льются в сердце дон и донн
обречёнными лучами