Журнальный мир

Маменька

Растрепала косы к вечеру

За околицей пурга,

В алый цвет зарёй подсвечены

Бесконечные снега.

То сверкнёт, то потеряется

Тускло-жёлтый глаз-фонарь.

С крышей в снег зарыть пытается

Домик маленький январь.

Шаль накинув, ноги в валенках,

Не сомкнёт усталых глаз –

Своего сыночка маменька

Поджидает в поздний час.

Затянулось одиночество,

А в углу скорбит тоска.

Ей до слёз увидеть хочется

Ненаглядного сынка.

Вьюга буйствует за окнами,

Снежной лапой в дверь скребя.

«Я вчера носочки тёплые

Довязала для тебя…»

Занесённою тропиночкой

Тени бродят под окном,

Не моя ли там кровиночка

Постучалась в отчий дом?

Ночь на землю опускается

В белоснежной пелене,

То сверкнёт, то потеряется

Свет в негаснущем окне.

Масленица

Несётся тройка вскачь галопом,

Удалый посвист ямщика,

А просвещенная Европа

Качает головой слегка.

Ах, эти варварские нравы!

Умом России не понять,

Лишь остаётся за забавой

Высокомерно наблюдать.

Блины лежат высокой горкой,

Балык, икра и холодец.

Стакан гранёный водки горькой

Венчает мятый огурец.

Платков узоры расписные,

И бусы жемчугом горят.

Жив древний праздник на России –

Гуляет нынче стар и млад.

Медведь, гремя железной цепью,

Смешит собравшихся зевак.

Звон извлекает благолепный

На колокольне пьяный дьяк.

Ледышек град с высоких башен,

Кто устоять в сторонке смог?

Толпа хмельная бесшабашно

Штурмует снежный городок.

Вот, шапку уронив с макушки,

Забавы ради удалой

Пятнает снег кровавой юшкой

Кулачный рукопашный бой.

Хмельную удаль успокоя

И сбив до крови кулаки,

Ныряют в прорубь с головою,

Перекрестившись, мужики.

Шумит народное веселье

С утра до самых первых звёзд.

И лишь прощёным воскресеньем

Всех успокоит строгий пост.

Коврик у двери

Всё в прошлом, но жива ещё надежда:

Наш костерок не полностью угас.

Придумай же меня таким, как прежде,

Чтоб повторилось всё, как в первый раз.

Вдруг шансы на удачу не упущены?

Мы всё начать бы заново смогли.

И снова для тебя я стану Пушкиным,

А ты, как прежде, будешь Натали.

Всё время сохранит без изменения,

Напрасно сомневаешься во мне.

Я снова стану для тебя Есениным,

А ты, как прежде, будешь Шагане.

Но наяву иначе всё немного.

Вот тайна от родных и от друзей:

Я просто коврик – «Вытирайте ноги» –

Безропотно лежащий у дверей.

Пусть в чудеса не веруют невежды –

Припомним позабытое вчера!

Придумай же меня таким, как прежде,

И выбей пыль с затёртого ковра!

Снежная баба

Метельным саваном укрытая

В ночи сереющая тень.

Стоит безмолвная, забытая,

Счастливый вспоминая день.

Метла в руке торчит пугающе,

У ног лежит морковный нос.

Плеч белизну слегка подтаявших

Сковал безжалостный мороз.

Тебя слепили как-то вечером,

Снег падал мокрой пеленой,

Была ты хрупкой и доверчивой

Под чьёй-то тёплою рукой.

Как жгло и колотилось яростно

Сердечко в ледяной груди!

Ах, как молила ты: «Пожалуйста,

Не уходи, не уходи…»

Жестоки игры вероломные,

Недолга зимняя любовь.

Лишь протянулась лентой тёмною

Цепочка тающих следов.

А ночь вокруг молчит таинственно,

Нигде не светится окно…

Была Снегурочкой, Единственной,

Ну а теперь? Ах, всё равно!

Метель хлопочет, беспокоится,

Мороз декабрьский сердит.

А сердце так пребольно колется

Под ветром в ледяной груди.

Такое кино

В кинотеатре летнем «Троя»

Я помню полутёмный зал.

В нём повторить судьбу героев

В далёком детстве я мечтал.

Медь пятачков – души отрада!

Я предъявляю свой билет.

И оживает «Илиада»,

Едва погаснет в зале свет.

Потом, мне помнится, пробился

На сериал «Война и мир».

Жалел: не вовремя родился,

Ведь для меня не сшит мундир.

Звон мушкетёрской острой шпаги,

«Варяг», пылающий в огне,

И на лихом коне Корчагин

В атаку мчится на коне.

Стрекочет громко, не смолкая,

Проектор, словно пулемёт,

Урал форсирует Чапаев,

Я знаю точно: «Доплывёт!»

В ребячьих драках без дублёра

Я битым был и бил в ответ.

Ведь у дворовых режиссёров

Статистам места в жизни нет!

Хотя я корчился от боли,

Зализывая ссадин кровь,

Но свой сценарий в главной роли

Я повторить всегда готов!