Журнальный мир

Письмо первое

Тебя уже давно нет рядом со мной, поэтому для выражения всех своих чувств вновь приходится прибегать к избитым словам, без которых мы прекрасно обходились, когда были вместе. Только даже часть порыва души передать через них невозможно, потому что никаких слов не хватит для определения всего того, что ты для меня значишь, что хочется выразить и никак не получается. Но наступит день, и мы обязательно встретимся вновь, и тогда будут говорить наши глаза, руки, губы, что у них прекрасно получалось прежде.

Я окружу облаком поцелуев нашу встречу, подобно цветам, а не пустых бессмысленных вздохов, томных взглядов, неуместных воспоминаний. Пусть расцветут в нём твои улыбки, твой смех, твоя радость. А разлуку мы навсегда разорвём на тысячи мелких кусочков и пустим по ветру, как обрывки никому не нужной выцветшей бумаги. Море твоих глаз примет меня и охватит бездонной синевой летнего неба, а я осторожно проникну в него сначала нетерпеливыми губами…

Если ты устанешь – отогну в сторону солнечные лучи, стану лёгким облаком, чтобы ты смогла спокойно отдохнуть в его тени после пронёсшейся бури. А потом ты обратишься парусом в моих руках, снова несущим меня по волнам счастья. Одаришь меня запахом сена и мёда, запахом твоих волос, золотых от солнца, чёрных от ночи, запахом твоей кожи, запахом твоего тела, присущим лишь тебе неповторимым афродизиаком. Отдай мне соль ненужной тебе одинокой слезинки радости, при встрече затерявшейся в уголке глаз твоих и сладость ожидающих податливых губ. А я подарю тебе всё остальное, что имеется у меня и чего ещё нет. Всё – тебе, будь полной хозяйкой в моём мире. И тогда убедишься: не надо больше никаких слов, зачем они, если и так всё ясно? Женщины любят ушами, но ты не такая, как все.

Вот как будет, когда мы снова встретимся. Я найду тебя снова назло всему мешающему нам быть вместе среди миллионов других людей. И не отпущу на этот раз, как раньше! Ни за что не отпущу тебя – ты слышишь?!

Никогда не любил писать письма, пожалуй, уже больше мне нечего сказать. Помнишь, у Экзюпери в «Маленьком принце» – «жажда сердца»? Это она водит моей рукой, и только ты одна сможешь её утолить.

Пусть столько раз подобное говорили и писали до меня, но я не могу снова не признаться тебе в том, для этих чувств просто нет другого названия:

– Я люблю тебя! – Об этом кричит каждый километровый столбик на железнодорожных путях между нами, как и всё вокруг неумолчно вопит об этом. Ты слышишь, там, в твоём далеке? Я не могу без тебя, я брежу тобой, я люблю тебя…

Верю, что будущее за нас, разве может быть иначе? И если там, наверху, кто-то нас видит и слышит, он обязательно нам поможет. А если нет – что ж, обойдёмся сами, мы сможем, правда?

Жди меня.

Число и подпись.

Письмо второе

Вот и опять я пишу тебе, хотя так ещё и не решился отправить предыдущее письмо. Ты тоже молчишь, но я не могу не писать. Я не обращаюсь к тебе, как принято в «вежливых» письмах «по этикету», да и каким подходящим словом назвать тебя – мою любовь, моё счастье, мой воздух, мою жизнь? Ты – это ты, и сама всё это прекрасно знаешь!..

Всякий раз воспоминания вонзаются в меня острыми осколками, когда я прохожу без тебя мимо мест наших встреч, где мы бывали вместе. Такое же чувствую, когда звучат наши любимые песни или повторяя про себя накрепко запомнившиеся однажды произнесённые тобою слова. Много всего, что мне осталось на память о тебе. Время идёт, проносится мимо, и это уже время нашей разлуки. Она заползает в меня коварной змеёй, настойчиво пытается стереть твой образ, постепенно разъедает изнутри подобно ржавчине, и ею заполнены все дни, чтобы я ни делал. Жизнь кажется невыносимой без тебя, никто не может сравнится с тобой, даже частично заменить тебя. Это похоже на болезнь, от которой не хочешь излечиться.

Я опасаюсь только, что все мои фразы покажутся тебе пёстрыми цветами, украденными с чужих клумб. Но в них лишь маленькая частичка того, что ты для меня значишь, отражение моих чувств, запечатлённое в словах. Главное между нами – быть до конца правдивыми, как уговорились.

Я надеюсь на чудо: жду, что ты мне сама первая напишешь после всего, что произошло. Я молю: пусть это чудо свершится, когда я пишу тебе эти строчки, как заклинание, когда просыпаюсь, когда не могу заснуть, думая о тебе, когда несусь куда-то в суматохе дней. Написанные мною слова – как молитва, как оберег нашего чувства.

«Я люблю тебя!» – шумит во мне ежесекундно, постоянно, как морской прибой в ушах. Мы с тобой так и не успели побывать вместе на море, мы вообще много чего не успели. Но это впереди, не может быть, чтобы у нас ничего там не осталось общего. А пока я виртуально дарю тебе целое море. Оно прекрасно и огромно, как наша любовь. Поверь мне.

У него есть волны, которые неугомонно набегают на скалистый берег, разбиваются, отступают и, собравшись с силой, возвращаются вновь. Большие и неотвратимые. Сильные и осторожные. Словно ленивые звери, словно губы, снова и снова шепчущие на ухо слова припева колыбельной, словно руки моря, неистово гладящие берег. Они гипнотизируют, завораживают своей настойчивой лаской, неутомимо и беспрерывно. Отступая назад, манят за собой в даль, туда, где море смыкается с небом на горизонте. А иногда, обычно спокойные и добродушные, они внезапно превращаются огромные пенистые валы, которые с безудержной животной яростью обрушиваются с грохотом на скалы и разбиваются перед смертью на множество мгновенных фонтанов и водопадов.

Впрочем, волны не умирают, потому что не живут, потому что бесконечно с тупой монотонностью стремятся повторить одну и ту же, им одним ведомую форму, которая не имеет никакого развития. Живёт море, а волны лишь его вздохи, касающиеся берегов, словно оно целиком тоскует неведомо о чём. Но всё же они прекрасны, как и крики чаек, падающие сверху лучи солнца со слепящими бликами на их гребнях в ясную погоду, как зелёная трава на далёких невидимых отсюда лугах у синей кромки леса, весь мир, всё, что я чувствую к тебе. Морские волны подобно строчкам стихов, встречаясь с берегом, рождают музыку, которой миллиарды лет, которая вовсе не нуждается в слушателях, самоценна и самодостаточна. Сильные и прозрачные ладони моря шлифуют прибрежные камни, безостановочно возвращающиеся снова и снова, чтобы высечь в скалах никому неведомые образы.

Возьми себе это море, отныне оно твоё. И это ничто по сравнению с тем, что я готов отдать тебе. Ты изменила моё видение мира, чудесно преобразила его. И я возвращаю тебе эту данность вместе со своей любовью. Мне ничего не жалко, потому что, когда встретимся снова, я стану неизмеримо богаче, чем сейчас без тебя. Ты – моё настоящее сокровище.

Если бы ты знала, как меня бесит каждый день, проведённый без тебя, сознание, что ты столь далека.

Я целую тебя так, как если бы оказался сейчас совсем близко, рядом, у сердца твоего.

Число и подпись.

Письмо третье

И снова здравствуй!

Снова – потому что мною уже написаны тебе два письма, хотя я так и ни одного не опустил в почтовый ящик, не отправил электронной почтой потому, что и адреса твоего не знаю. А может быть, побоялся, что твой ответ перечеркнёт всё драгоценное, столько времени вынашиваемое во мне, разом уничтожит всю эту необъяснимую прекрасную магию? А может быть, в последний миг посчитал, что все эти слова, в которых я пытался, насколько мог, отразить чувства, могли показаться тебе надуманными и выспренними, , ненастоящими, никчёмными и банально пустыми. В общем, струсил. Скорее всего, так. Да и к чему эти излияния? Только прости меня за всё.

Казалось бы, самое простое – взять да и прилететь к тебе, но между нами, кроме лёта в несколько часов моя работа, которая ежедневно крепко держит меня. Да и не наскребу сейчас даже на самый дешёвый билет авиакомпании «Победа». Много разных мелочей, каждая в отдельности ровным счётом ничего не значит, вместе же огромным снежным комом никак не дают мне вырваться из текучки. К тому же я не знаю, ждёшь ли ты меня по-прежнему, обрадуешься ли моему появлению? Может быть, у тебя появился кто-то другой, тот, кто заменил меня, стал для тебя лучшим, с кем ты чувствуешь себя счастливой и защищённой. Тогда я тебе совершенно не нужен. Зачем ворошить прошлое, навязываться против твоей воли? Больше всего не хочу выглядеть смешным в таком случае.

Но нет, не верю. Мы ещё непременно увидимся, нам нельзя друг без друга. Разве ты этого не чувствуешь? Целую тебя всю-всю. Повторяй за мной, как слова молитвы, как заклинание: мы будем вместе. Мы обязательно будем вместе…

Число и подпись.

Исписанные от руки потрёпанные пожелтелые страницы трёх неотправленных писем напоминают на столе засохшие прошлогодние листья. А в них всё, что осталось от того волшебства.

Куда же уходит любовь? Разве может она просто так бесследно сгинуть, подобно прочим иллюзиям! Ведь должно же остаться что-то ещё кроме мёртвой бумаги и углей воспоминаний! Неужели это чувство столь поверхностно и недолговечно, что первый же холодный дождь может смыть его, с грохотом унести по водосточным трубам? И правда ли, что любовь всегда костёр, не подкинешь дров – погаснет?

Всё обеднело и поблекло. Пустота закралась внутрь. Словно жестокое похмелье, правда голова не болит, но всё равно ещё хуже и на сердце тяжело. Три письма на столе – вовсе не бездушные тупые СМС-обрубки. И не безличность электронной почты, где вместо живого почерка отправителя стандартный общий кегль значков для всех. Но они теперь нелепо по-музейному выглядят со стороны, хотя в них ещё можно найти былую теплоту посланий из совершенно другого, прежнего мира. Возможно ли отыскать в него обратную дорогу? Вряд ли, глупо рассчитывать, что могла остаться хотя бы маленькая лазейка, ведущая туда тропка в сплошной веренице проносящихся серых дней.

Порывом залетевший в открытое окно ветер бесцеремонно смёл невесомые листки, беспорядочно разбросав по полу. Стоит ли их поднимать, стоит ли тратить на это время и силы?