Журнальный мир

Белая башня

Когда меж облаками и землёй

Над городом завис железный шпиль,

При свете дня блестевший позолотой,

Внимания никто не обратил,

Жизнь продолжалась – люди умирали,

Бранились взрослые, и лишь мальчишки –

Мечтатели, что любят вверх смотреть,

Заметили, что птица золотая

Как будто прямо с солнца опускалась,

Но намертво прилипла к небесам.

Под этим шпилем в воздухе зависшем

Пластина за пластиной постепенно

Стал распускаться тёмно-синий купол,

И тут уже до горожан дошло,

Что что-то непонятное творится,

Ведь здания не строят сверху вниз;

И добрые богемцы с удивленьем,

Особенно по пиву пропустив,

Порой на площадь стали приходить,

Чтоб странное строительство увидеть.

Но в той толпе немало было тех,

Кто с недоверием смотрел на небо, –

Из аркебузы выстрелил рейтар,

И кирасир палил из пистолета,

Но пули отлетали, будто купол

Был защищён невидимой стеной,

И потому после молитвы долгой

Усталому священнику пришлось

Провозгласить, что это Божье чудо,

И запретить стрелять и приближаться.

Года на север уносила Лаба,

И на глазах стареющих людей

Под куполом прорезались колонны,

А ниже показался циферблат

И стрелки вдруг пошедшие вперёд,

Как будто время новое пришло

И поспешило дальше: ряд за рядом,

Кирпич за кирпичом, и остов башни,

Висящий в воздухе, сравнялся с крышей

Стоящего поблизости собора.

Всё крепче сила тяжести давила –

Всё больше вырастала эта башня,

Всё ближе были кирпичи к земле,

Хотя никто не видел, как внутри

Раскрылся, словно лёгкие младенца,

Огромный колокол с тяжёлым звоном,

А ниже в темноте сформировался

Макет хрустальный этой самой башни,

Как копия себя в самой себе

От шпиля до предвиденной опоры.

Во времена Вертумна вышел срок,

И пусть в толпе нарядных горожан

Нет тех мальчишек, что когда-то в небе

Заметили ту птицу золотую, –

Кто умер, кто убит, кто поседел;

Пришедшие с тревогой наблюдают,

Как долгожданная опора осторожно

Земли коснулась белым кирпичом

И глубоко подножьем в подземелье

Ветвистыми корнями вниз ушла.

Бунт в офисе

На площади рабочего стола

Подавлено восстание стихов,

Порядок восстановлен и остались

От всех воздушных замков лишь руины,

Где нет ни божества, ни вдохновенья,

А все бунтовщики осуждены

И переплавлены в орудья мести –

В претензии, уведомленья, иски,

Приказы, заявленья, и отныне

От лирики очищена бумага,

И диктатура дела в кабинете.

А телефон поэзии трезвонил,

И революция зелёным чаем

Лилась по жёлтым мостовым стола,

Мостам договоров, проспектам писем,

Аллеям документов, на которых

Троцкисты сочиняли злые тропы,

Размеры возводили баррикады

Хореев, ямбов, дольников лихих,

Пока разнокалиберные рифмы

Прямой наводкой били по палатам

И прочим заведениям ума.

Вооружившись музыкой небесной

И радугой цветных карандашей,

Поэзии мятежные полки

Пошли наперекор канцеляриту

По головам банальных предложений,

По генералам штампов и шаблонов,

Хоть плакали заранее в пенале

Корректоров и ластиков кассандры,

А ножницы, ножи и дыроколы –

Каратели из делопроизводства –

Желали миру возвратить двухмерность.

Теперь фиалки приспустили флаги

И фикусы от ужаса смердят –

Казнят листы А5 и А4,

Кубарики, и стикеры, и бланки,

А также к ним примкнувшие блокноты –

Вплоть до последней буквы всё в корзине,

А на столе в честь подавленья бунта

Из скоб и скрепок монумент воздвигнут

С поверженными Музой и Пегасом

И выбитой на постаменте фразой:

«Раз можешь не писать – то не пиши».

Пустые стержни, словно червяки,

Глодают черепа четверостиший,

Мычат в казарме колпачки и ручки,

И вольных воробьёв в округе нет,

Линейки маршируют по бумаге

Под окрики сержантов с красной пастой,

Как пулемёт стрекочет калькулятор,

И цифры заступают в караул,

Чтоб пресекать попытки стихотворства:

От образов, подобных облакам,

До подземелий фразеологизмов.

В подполье нижних ящиков стола

Среди полузабытых документов,

Заляпанных, надорванных, опальных,

Во тьме и пыли вдохновенье снова

Растит слова, возделывает рифмы,

Соединяет спутанные строки,

Чтоб как-нибудь однажды повторить –

Наперекор нелепому начальству

Прорваться на поверхность, прорасти

Кровавыми соцветьями стихов,

И воцариться раз и навсегда.

_{* * *}

Вдоль реки холодной и суровой

Я бреду, усталый и босой.

У меня осталось только слово.

Слово, что нельзя забрать с собой.

Как песок шероховата память.

Зарябила мёртвая вода.

Время утонуло, точно камень,

Будто не бывало никогда.

Речь моя текла елеем сладким,

В горле превратилась в горький ком.

Я на борт ступаю без оглядки,

Медный рубль лежит под языком.

_{* * *}

Мыслей суета непостоянна,

Но, сопротивляясь забытью,

Белая, как череп, обезьяна

Опекает голову мою,

И в холодных сумерках упрямо

Наяву, а может быть, во сне

Памяти трепещущее пламя

Озаряет темноту во мне.

Островки мгновений осторожно

Океаны жизни бороздят,

Но на дне бессонницы тревожно

Бабочки беспамятства звенят,

И меня, живого человека,

Окружает лёгкокрылый рой,

Чтобы мимолётное навеки

Я унёс в забвение с собой.