Журнальный мир

Холодным декабрьским утром 1927 года на платформу Ромодановского вокзала в Нижнем Новгороде вышел из вагона высокий импозантный господин. Его встречала делегация партийных работников и литераторов. И специально выделенный для гостя автомобиль. Это был Теодор Драйзер (1871–1945). Кажется, автор «Американской трагедии» стал первым зарубежным классиком, побывавшим в Нижнем Новгороде после революции. Возникшее на карте Восточного полушария небывалое государство Советов, как магнит, тянуло к себе писателей-коммунистов и сочувствующих коммунистам писателей со всего мира. Вот почему, получив официальное приглашение советского правительства приехать в Советский Союз и принять участие в праздновании 10-летия Октябрьской революции, Драйзер был счастлив. И за два с половиной месяца осени–зимы 1927–1928 годов посетил Москву, Ленинград, Пермь, Новосибирск, Киев, Ростов и еще несколько городов, среди которых был и Нижний. Результатом поездки стала изданная в США книга «Dreiser looks at Russia», которая у нас в полном объеме, увы, до сих пор так и не напечатана.

В Нижнем Новгороде Драйзера поселили, разумеется, в самой фешенебельной тогда гостинице «Россия» на главной площади города. Но американец хотел своими глазами увидеть русскую деревню, простых рабочих и крестьян. И 10 декабря вместе с нижегородскими литераторами П. Штатновым и Г. Федоровым он приехал в село Ближнее Борисово, что неподалеку от города на Арзамасской дороге.

Посетили сельскую школу, почту, телефонную станцию, избу-читальню. Увидев в школе стенгазету, писатель попросил свою переводчицу американскую журналистку Рут Эпперсон Кеннел перевести каждую заметку дословно. Засыпал вопросами сопровождавшего гостей предисполкома. «А радио у вас в деревне есть?» «А что читают крестьяне?» «А какие у них земельные наделы?» Заходили и в деревенские избы. Хозяйку одной избы, чисто прибранной к приходу гостей, Драйзер обескуражил просьбой показать тараканов! Зато его самого обескуражил вопрос другого борисовца: «Сколько годов-то ему? На вид крепкий, а седой». А вечером ближнеборисовская молодежь пела для гостя русские песни и плясала, и 56-летний писатель сам пробовал пройтись вприсядку. «Это один из лучших моих дней в России», – перевела Рут слова Драйзера.

На другой день была встреча с журналистами в городе, поездка по предприятиям, поход в кинотеатр «Рекорд» (посмотрели фильм о Пушкине «Поэт и царь»), прогулка по Откосу. Говорят, в кафе на Верхне-волжской набережной Драйзер тогда отметил с нижегородцами день своего рождения.

После его отъезда в «Нижегородской коммуне» было опубликовано письмо Драйзера о Советской России с пространным комментарием газеты. Автор комментария И.А. Марченко не соглашался с «индивидуалистическими представлениями об искусстве» американского писателя и выражал надежду, «что в результате более длительного ознакомления с нашей страной Драйзер придет к тому выводу, к которому пришли и приходят миллионы трудящихся всех стран: что коммунистическая программа вообще для всех стран более полезна».

Книга Драйзера о России, вышедшая на следующий год в Америке, для российских читателей в полном объеме так и осталась неизвестной. В 1961 году ее сокращенный перевод был подготовлен к печати в редакции журнала «Иностранная литература». Однако в последний момент материал был снят с публикации. Шесть глав, касающихся в основном вопросов литературы и искусства, вошли в изданный в Москве в 1988 году сборник публицистики Драйзера «Жизнь, искусство и Америка». В 1999 году в журнале «Международная жизнь» напечатана еще одна глава. Публикация называлась «Теодор Драйзер: Если коммунизм не допустит в будущее красоту и даже какую-то роскошь, он обречен на провал». Интересно, а что все-таки написал знаменитый американский романист о Нижнем Новгороде в своей книге?

Маленький фрагмент из главы «Фабрики и промышленность», в котором описывается поразивший писателя эпизод на Молитовской текстильной фабрике в Нижнем, был помещен в книжке «Гости о нашем городе», изданной Волго-Вятским книжным издательством в 1971 году. Вот он.

На одной фабрике, вблизи Нижнего Новгорода, где конопля превращалась в бечеву, веревку и «дорожку», меня заинтересовало происшествие, показавшееся мне типичным для русского темперамента и мировоззрения русских и которое было бы невозможно в Америке. В одном из помещений не ладилось с вентиляцией. Случаи легочных заболеваний беспокоили, и кое-где в помещениях фабрики возникло недовольство. В связи с этим и поскольку в подобных условиях находились далеко не все, решено было провести голосование с тем, чтобы определить желание большинства:

1. Либо увеличение зарплаты для всех, либо 2. расход в сумме 350 тысяч рублей на исправление вентиляции в помещениях; это имело значение для здоровья лишь части рабочих. Единогласно все рабочие проголосовали за улучшение вентиляционных условий для меньшинства, это означало одновременно, что собственная зарплата рабочих оставалась без увеличений. Могло ли быть нечто подобное у нас?

Зато не раз переводилось и издавалось у нас все, что писал о Советской России «основатель соцреализма во Франции», как называла его наша критика, Анри Барбюс (1873–1935). Он приезжал в Советский Союз в 1927, 1928, 1929, 1932, 1933 и 1935 годах. В свой последний приезд он и умер в Москве.

Пребывание в России летом 1928 года было связано для видного писателя-интернационалиста с крупной агитационной акцией, проводимой тогда в нашей стране – агитполетом на гидроплане «Все в Осоавиахим!». Барбюс принимал участие в акции и побывал тогда в нескольких городах Поволжья. В том числе и в Нижнем Новгороде. 15 августа гидросамолет облетел Стрелку и приземлился на нижегородском рейде.

Дальше все шло по плану. Статья в местную газету «Нижегородская коммуна» под названием «Необходимо созвать антифашистский конгресс!» Встречи с рабочими, посещение Сормова, Нижегородского университета, радиолаборатории имени В.И. Ленина. Но 18 августа писатель внезапно заболел и с высокой температурой был доставлен в больницу № 3. Консилиум лучших врачей города поставил диагноз: «рассеянная, блуждающая бронхопневмония с сухим плевритом». Двадцать три дня Анри Барбюс находился на излечении в нижегородской больнице. А когда, выздоровев, покидал город, у него здесь было уже много друзей. Особенно сблизился он с председателем Нижегородской ассоциации пролетарских писателей Иваном Марченко, заведующим литотделом газеты «Нижегородская коммуна», впоследствии партийным работником. Между знаменитым французом и нижегородским журналистом (кстати, прекрасно владевшим французским языком) завязалась активная переписка.

Партийный идеолог нижегородских писателей И.А. Марченко и в дальнейшем держал Барбюса в курсе дел «социалистического строительства в Нижегородском крае». «Видели ли вы в “Известиях” мою статью о Нижнем, которую я написал в значительной мере по документам, полученным от вас», – спрашивал его Барбюс в письме от 24 ноября 1928 года. «Нижний Новгород – один из самых красивых и самых больших русских городов, – писал он в этой статье. – Город, перед которым открываются богатейшие возможности, город, окрестности которого суровы, но непременно грациозны, город, который растет не по дням, а по часам…» Автор антивоенных романов «Огонь» и «Ясность» был искренне увлечен энтузиазмом наших первых пятилеток, он был буквально влюблен в Советскую Россию. Ему нравились революционные песни, ему нравились молодежные стройки, ему нравилось здесь все. В том числе и волжский город, который стремительно превращался в крупный центр советской промышленности и, действительно, рос не по дням, а по часам. В благодарность вылечившим его нижегородским врачам Барбюс, вернувшись в Париж, прислал в Нижний редкий по тем временам прибор для исследования и лечения заболеваний почек – цитоскоп.

Барбюс был не одинок в своем увлечении Советской Россией. «Инженеры человеческих душ» из разных стран мира стремились тогда на родину социализма. Ромен Роллан, Бернард Шоу, Луи Арагон, Анна Зегерс, Иоганнес Бехер. Стремились «на огонь» личности главы советской литературы А.М. Горького. Ехали, чтобы сверить свои представления о социально справедливом обществе с реальностью страны величайшего социального эксперимента. И видели иногда только то, что хотели увидеть.

Датчанин, писатель-коммунист Мартин Андерсен-Нексе (1869–1954) побывал в 1933 году в нескольких городах Поволжья. Вот что писал он о городе Горьком (так в честь великого земляка стал называться Нижний с 1932 года) в своей книге «Два мира. Мысли и впечатления от поездки в СССР».

…По речному берегу тянутся длинные набережные, доки, судостроительные верфи, эллинги. За ними лежит старый ярмарочный город со множеством низких, желтых, каменных лавок, где в былое время торговцы со всех концов земли сбывали задешево свои товары. Теперь здесь студенческие общежития. Немного подальше вглубь – косогор, подымающийся на высоту в несколько сот футов, и разбросанные в зелени сотни дач и особняков, окруженных великолепными садами. Раньше тут жили богатые купцы города, славившегося крупнейшею мировою ярмаркой; теперь это детские дома, дома отдыха и т. п. Еще выше, на плато раскинулся самый город, со своим кремлем и живописными церквами. Многие из них построены купцами-богатеями, чтобы откупиться от ада. Искупительная жертва небу от испуганных живодеров! Как неловко, должно быть, чувствуют себя теперь богачи-купцы, когда у ада отняты муки, а у неба – блаженство!.. Имя Горького зажигает огонек в глазах каждого индустриального рабочего. Во имя его борются 25 тысяч рабочих автомобильного завода Горького, соревнуются с другими автомобильными заводами Советского Союза за первенство по числу выпускаемых в течение года автомобилей.

Еще не так давно бывший город мировой ярмарки красовался здесь во всем своем капиталистическом великолепии. Город со своим стотысячным населением побивал рекорды во всех отношениях: ни в каком другом городе не было столько богатеев-купцов, ни в каком другом русском городе – такого обнищалого пролетариата. Сегодня денежных магнатов нет и мировой ярмарки – тоже.

Горький – оживленный и промышленный город без романтики, сотканной из пурпура и лохмотьев, но со здоровым и бодрым населением трудящихся. Пульс нового времени бьется здесь так же сильно, как в любом другом месте Советского Союза.

Голосу датского писателя-коммуниста созвучен голос обаятельного Юлиуса Фучика (1903–1943), чешского коммуниста, писателя и журналиста. Весной 1935 года Юлиус Фучик приезжал в Горький. Побывал в Сормове, на автозаводе, в Канавине. И вдохновенный образ большого социалистического города вырастает в его репортажах и очерках. На автозаводе он, например, познакомился с передовиком производства Василием Ивановичем Ивановым. Результатом знакомства стал очерк «Вечер у Василия Ивановича».

В очерке «Путеводитель по Нижнему Новгороду» Фучик пишет: «За семнадцать лет Советской власти город Горький до неузнаваемости изменился, так что старые нижегородские жители и не узнали бы его». И дальше о том, что не стало городских окраин, не стало драк и беспорядков в городе, что по переименованным улицам ходят теперь не купцы и заводчики Добровы, Башкировы, Рукавишниковы, а простые рабочие люди… «Ударник автозавода товарищ Прохоров проехал на машине…»