Журнальный мир

По извилистой тропинке лёгкая, как весенний ветерок, с голубыми глазами, сияющими счастьем, с пышными, светло-русыми волосами, небрежно заплетенными в косу, торопливо, чуть ли не вприпрыжку, спешила семнадцатилетняя Варя. При каждом её шаге пряди непокорно выбивались на волю и словно золотистым ореолом вспыхивали над головой. Варя бежала к кузнице, где работает он, её первая и единственная любовь - Семён.

Семён, местный кузнец, могучего телосложения, с русыми волосами, лет тридцати. Десять лет назад он вместе с молодой женой из-за слабого её здоровья приехал в этот небольшой южный хуторок из Сибири. Но, видно, климат так и не подошёл его жене, она умерла при родах. Ни жену, ни ребёнка местные повитухи так и не сумели спасти. На долгие годы Семён словно закаменел: из некогда добродушного и весёлого парня он превратился в одинокого, угрюмого, мрачного, бородатого мужика. Многие девушки и молодые женщины пытались заигрывать с ним, некоторые откровенно намекали ему о своей любви, но сердце вдовца было закрыто для всех, и только Варе удалось смягчить его тоску и разбудить жажду к жизни.

Семён жил с Варей и её родителями, Ильёй Захаровичем и Марией Васильевной, на одной улице. Соседку он видел практически каждый день, но однажды, встретившись с нею взглядом, он с изумлением отметил, что девчонка выросла, превратилась в красивую девушку с особенным лучистым взглядом, который впервые за столько лет одиночества заставил биться его сердце с удвоенной силой. С тех пор Семён украдкой часто поглядывал на соседский двор в надежде увидеть Варю, одинокими ночами мечтал о ней. Он понимал, что Варя для него уж слишком молода, но сердцу не прикажешь…

Однажды у хромоного пастуха Петра, живущего напротив его дома, случилась неприятная история: ехал он по улице, хлестал лошадей, и в этот момент у телеги отвалилось колесо. Пастух успел соскочить с неё, но при этом неудачно приземлился на больную ногу. Кое-как Петро поднялся, чертыхаясь, и сокрушённо уставился на колесо. Семён, увидев это, спокойно вышел со двора, без лишних разговоров подхватил откатившееся колесо, играючи, один приподнял телегу, исправил поломку и, не обращая внимания на благодарность Петра, собрался уходить к себе во двор. И тут, встретившись с удивлённо-восхищённым взглядом Вари, он на какое-то мгновение замер, а она восторженно воскликнула:

- Дядя Семён, какой вы сильный!

Ни один мускул не дрогнул на лице Семёна, лишь только сердце предательски колотилось от обиды и недоумения. Семён, криво ухмыльнувшись, торопливо ушёл, не ответив ничего, но в душе у него теснилось множество чувств: «Как же так? Варя, о которой он мечтал и о которой последнее время только и думал, назвала его стариком»!

Войдя в дом, Семён торопливо подошёл к зеркалу. Оттуда на него смотрел бородатый старик с измученным взглядом. Некоторое время он угрюмо вглядывался в своё лицо, затем, словно повинуясь чьему-то призыву, торопливо, чтобы не передумать, срезал бороду, достал бритвенные принадлежности и решительно завершил начатое до конца. Умывшись, Семён вновь подошёл к зеркалу, долго вглядывался своё новое лицо. За годы отшельничества он наконец увидел в себе того парня, который не раз заставлял девушек смущённо краснеть от одного его взгляда. Потрогав рукой свой подбородок и щёки, он невольно застыдился: «И что это на меня нашло? Как я теперь на люди-то покажусь»?

В тот день он так и не посмел даже выйти во двор, и, когда к нему зашёл бригадир, Варин отец, чтобы узнать, почему он не был на работе, он только показал на своё лицо и смущённо выдохнул:

- Илья Захарович, ну не смог я выйти со двора!

Бригадир по-отечески обнял его и с сочувствием произнёс:

- Сеня, это ты правильно сделал. Рано тебе ещё в старики записываться. Видно, у тебя сердце начинает оживать. Ты у нас парень хоть куда, будет ещё и на твоей улице праздник. И не прячь глаза, ты и так уже настрадался. Вот что я тебе скажу, Семён: ты сегодня привыкай к своему новому обличью, а завтра выходи на работу, нам без тебя никуда!

С этого самого дня у Семёна началась новая жизнь. Хуторяне вначале перешёптывались, пытаясь выяснить, кто же стал причиной такой разительной перемены с кузнецом, а потом стихли. Варя, увидев соседа без бороды, вначале была изумлена, а потом, спустя какое-то время, неожиданно для себя влюбилась в него, тайком бегая к симпатичному соседу на свидания. Когда Семён и Варя поняли, что чувства у них взаимны, то договорились, что после окончания ею школы обязательно поженятся.

Увидев Варю, Семён торопливо бросил молот и, вытирая на ходу сильные и мозолистые руки, поспешил к ней навстречу. Варя, прижавшись к нему, на некоторое время закрыла глаза, но её лицо в эти мгновения озаряла счастливая улыбка. Семён, пристально вглядываясь в лицо любимой, обеспокоенно спросил:

- Варенька, случилось что?

Варя, взглянув на него глазами, полными любви и обожания, сообщила:

- Сеня, у нас сегодня в школе будет выпускной, ты придёшь?

Семён понял, что появление его с Варей на её празднике вызовет у хуторян нежелательные толки, и, чтобы не обидеть невесту, ответил:

- Варенька, ты не обижайся, я лучше тебя буду ждать у дома, а завтра приду к твоим родителям свататься - нужно сделать все по чести! Сыграем свадьбу, чтобы всё было как у людей.

Двадцать второго июня, далеко за полночь, Варя вместе со своими лучшими подругами Аней и Дуняшей возвращалась с выпускного бала. Подружки, такие разные по характеру и по внешности, ещё с детства доказали друг другу свою преданность.

На душе у подружек было радостно, каждая из них строила планы на будущее, сердце замирало от предчувствия новых, захватывающих перемен в их жизни. Аня мечтала уехать в город и поступить в институт, чтобы продолжить образование и получить достойную профессию. Она звала с собой и Варю, но та по большому секрету сообщила подружкам, что они с Семёном решили пожениться, а учёбу в институте она обязательно продолжит, но только заочно. Варя знала, что её родители мечтают о том, чтобы она поступила в институт и получила образование, но они пока не догадывались, что их дочь влюбилась в соседа и распланировала свою жизнь совсем не так, как бы им хотелось.

Сердобольная Дуняша была очень привязана к матери, а её отец частенько по поводу и без повода прикладывался к рюмке и тогда становился агрессивным, и, если бы не Дуняша, он бы уже давно свёл свою жену в могилу. Поэтому Дуняша давно отказалась от мысли уехать из хутора, она планировала пойти работать к матери на ферму, а потом заочно выучиться на ветеринара.

Семён, встретив девчат и заметив, как Варя ёжится от утренней прохлады, заботливо укрыл её плечи своим пиджаком:

- Варенька, замёрзла?

Варя, счастливая от приятной заботы Семёна, прислонившись к такому надёжному и родному плечу, произнесла:

- Есть немножко!

Попрощавшись с подружками, Варя с Семёном пошли к её дому. Они присели на скамейку, готовые вот так рядом сидеть всю жизнь, но в это время на крыльцо вышла мама Вари, Мария Васильевна. Подойдя к калитке, она увидела дочь и Семёна и изумлённо поняла, что Варе, видимо, приглянулся слишком взрослый для её дочери сосед. В такой поздний час они сидят бок о бок на скамейке? Еле сдерживая раздражение, Мария Васильевна позвала:

- Варя, иди домой!

Варя, получив аттестат об окончании школы, уже считала, что мать не справедлива к ней. Ей стало стыдно перед Семёном за то, что с нею по-прежнему обращаются как с неразумной девчонкой. Пытаясь оправдаться, она робко возразила:

- Ну, мама, я уже взрослая!

Родители Вари родились и выросли в городе. По мнению некоторых хуторян, они допускали вольности в воспитании дочери. Но поводов упрекнуть их в этом ни у кого не находилось. Варе родители отдавали всё тепло своего сердца, нередко откровенно баловали её, но это не испортило девочку, она в ответ на ласку родителей ещё больше расцветала и отвечала им взаимностью. Но если она считала, что родители, по её мнению, были несправедливы к ней, Варя, в силу своего юного возраста, замыкалась в себе. Отцу и матери приходилось первыми идти на примирение. Вот и сейчас, взглянув на мать глазами, полными обиды, она неохотно сняла пиджак и отдала его Семёну. Он же прошептал ей на ухо: «Варенька, сегодня вечером я приду тебя сватать».

- А я буду тебя ждать, Сенечка!

Услышав их шёпот, Мария Васильевна торопит дочь:

- Хватит шушукаться, быстро домой!

Обычно Мария Васильевна умела сдерживать свои чувства, но тут особый случай, и она продолжала ворчать:

- Я кому-то дам, взрослая! Марш домой!

А Варя, услышав от Семёна заветные слова, не обращая внимания на ворчание матери, быстрой походкой поспешила в дом, стянула с себя платье, упала в кровать и сразу же заснула. Мария Васильевна, виня себя за то, что не смогла сдержать своих чувств, вошла в дом за нею следом. Увидев, что дочь уже спит, она остановилась возле кровати. Бережно поправив одеяло, мать некоторое время полюбовалась дочерью, лицо которой осветил приглушённый занавеской лунный свет.

- Вот егоза! Взрослая она! Всё равно ты ещё ребёнок!

Она наклонилась и, целуя Вареньку, прошептала:

- Спи, солнышко! Спи.

Родители Вари поженились в студенческую пору, а потом по распределению приехали в небольшой хуторок на Кубани. Хотя они и родились в городе, но, к большому удивлению местных жителей, быстро освоились на новом месте. У них, как и в обычной хуторской семье, было своё хозяйство. Корову они приобрели в первый год приезда, так как к тому времени Маша уже ждала ребёнка. Отдалённость от городских благ заставила их принять это решение, так как они понимали, что их будущему ребёнку потребуется полноценное питание, а бегать каждый раз за молоком к соседям им не позволяла природная скромность. Варя давно выросла, но они по привычке держали в своём хозяйстве бурёнку, ведь это был единственный способ разнообразить их меню.

Мария Васильевна, выйдя из дома, заученным движением сняла с забора ведро, чтобы подоить корову, затем погнала свою бурёнку к центру их небольшого поселения, где уже собрались хуторянки. Сонный пастух, хромой Петро, собирал бурёнок по дворам, направляя их ударами кнута. Женщины, ежась от утренней прохлады, чтобы скоротать время, делились новостями и вместе со своими животными поджидали пастуха возле клуба.

В то время они ещё не знали, какая беда уже нависла над ними.

В это утро Илья Захарович, как обычно, уехал на работу, а Мария Васильевна осталась дома, она хлопотала по хозяйству, с нетерпением поглядывая на дверь дома, надеясь до прихода мужа серьёзно поговорить с дочерью о Семёне. Но Варя после бессонной ночи крепко спала. Время близилось к полудню. Так и не поговорив с дочерью по душам, Мария Васильевна, взяв ведро, пошла на обеденную дойку своей бурёнки. Вновь хуторянки встретились возле фонарного столба. Они с нетерпением поджидали, когда Петро пригонит стадо. Внезапно в рупоре, установленном на фонарном столбе, раздался треск, затем прорвался голос московского диктора, который с удивлением все узнали - это же Левитан! Что такое он говорит? Фашистская Германия… без объявления войны… вероломно ввела свои войска на территорию Советского Союза… и в ходе боёв уже есть первые жертвы…

Мария Васильевна в растерянности обвела глазами соседей:

- Это война! Ой, бабоньки, что же теперь будет?

Соседка Марии Васильевны, Екатерина, прижав руки к груди, с робкой

надеждой в голосе прошептала:

- А может, это неправда?

Мария Васильевна, с трудом подавляя в себе готовый вырваться наружу горестный крик, выдыхает:

- Нет, бабоньки, правда! Я домой!

Позабыв о своих буренках, все побежали по домам. Подошедший с пастбища со стадом пастух Петро с удивлением увидел разбегающихся женщин:

- Эй, вы куда? Сдурели. А коров кто доить будет?

Возле пастуха остановилась Екатерина:

- Петро, какие коровы? Война! Фашист проклятый грозил нам, грозил и вот…

Она безнадёжно взмахивает рукой и убегает.

- Как напал? Он же обещал! У нас же с ним договор!

Петро, ещё не до конца понимая, какую страшную сообщила ему правду Екатерина, тщетно пытается развернуть стадо, чтобы отправить животных домой. Вложив в окрик тревогу и злость на тех, невидимых врагов, которые нарушили мир и покой в его сердце, он замахал кнутом:

- Домой! Домой! Не до вас!

Но бурёнки, привыкшие к своему особенному ритму жизни, разбегаются, а затем, вновь собравшись в стадо, отправляются самостоятельно на пастбище. Петро в сердцах отшвыривает далеко от себя кнут.

- А ну их, дорогу знают, вечером как миленькие домой вернутся сами.

Он некоторое время в растерянности стоит посреди дороги. Петру не так давно исполнилось пятьдесят лет. Ещё в детстве он сломал ногу, срослась она неправильно, что доставляло ему значительные неудобства, вдобавок, по иронии судьбы, злой рок преследовал всю жизнь эту несчастную ногу - он ломал её ещё не единожды. Из-за этого, по его мнению, он так и не женился, что печально сказалось на его характере. Пока была жива его мать, она сама искала ему невест по всей округе, приводила в гости, знакомила с сыном, но потом она же и гнала несостоявшихся невест со двора, считая, что они недостойны её Петеньки. Прошли годы, Петенька давно повзрослел, но послушный сын и его мама не заметили, что жених постарел, а невест больше для него не находилось. Петро, вдруг явственно поняв, что он один и что сейчас, куда бы он ни пришёл, будет лишним, с горечью произнёс:

- Куда бежать? Эх, если бы не моя хромая нога, отправился бы и я на войну!

Улицы хутора вдруг обезлюдили, и только во дворах слышались взволнованные голоса, всхлипывания да причитания. Взошедшее солнце с недоумением заглядывает в каждый двор, и кажется, что оно никак не может понять, почему же люди вместе с ним не радуются новому дню, и даже птицы не подают своих звонких голосов.

Мария Васильевна, запыхавшись, едва сдерживая слёзы, вбежала во двор, в изнеможении села на скамью, обхватив голову руками, пытаясь унять волнение. В этот момент на порог дома вышел Илья Захарович. Ему хватило одного взгляда, брошенного на жену, чтобы понять, что произошло что-то ужасное.

- Маша, что? Что случилось?

Увидев мужа и не в силах больше сдерживать слёзы, Мария Васильевна бросается ему на грудь, всхлипывая:

- Илюшенька, война!

Илья Захарович с недоумением смотрит на жену:

- Маша, какая война, с кем?

В голосе Марии Васильевны звучит нескрываемый страх:

- С фашистами!

Тягостное предчувствие сдавило сердце Ильи Захаровича, но он попытался всё же успокоить жену:

- Машенька, никакой войны не будет. У нас с немцами заключён пакт о ненападении. Кто тебе такую глупость наплёл? Едва сдерживая слёзы, она произносит с трудом:

- Сам Молотов по радио передавал. Илюшенька, что же теперь будет?

Илья Захарович, гладя жену по голове, произнёс с нарочитой бравадой:

- Машенька, не плачь! Это ненадолго, нас голыми руками не возьмёшь! Советская армия их дальше границы не пропустит!

В душе Марии Васильевны затеплилась надежда:

- Илюшенька, думаешь, что так и будет?

- Глупенькая ты моя, ну конечно!

И чтобы отвлечь жену от горестных мыслей и успокоиться самому, Илья Захарович спрашивает:

- Наша егоза давно пришла?

- Да с час назад.

На какое-то время Мария Васильевна забывает о войне и с тревогой в голосе делится с мужем:

- Илюша, её Семён провожал.

Мысли Ильи Захаровича далеко. Он, стараясь подавить в себе гнетущее чувство тревоги, рассеянно произнёс:

- Понятно.

- Понятно ему! Что тебе такого понятного? Он ведь старше её!

Но Илья Захарович, не обращая внимания на раздражённый тон жены, продолжает свою мысль:

- Может, это и к лучшему. Семёну, как кузнецу, броня положена. Останется здесь и будет приглядывать за моими девчатами. И мне спокойнее будет!

Мария Васильевна, услышав его ответ, вновь начинает плакать. Илья Захарович обнял жену:

- Машенька, ну перестань, будет тебе. Я здесь, рядом с тобой, а ты плачешь.

Он бережно вытер слёзы и, чтобы как-то отвлечь жену от горестных мыслей о войне, попросил:

- Машенька, пойдём на Вареньку поглядим.

Обнявшись, они прошли в дом к кровати своей любимицы. Варенька крепко спала со счастливой улыбкой на губах. У Марии Васильевны сердце сжалось от боли, и она горестно прошептала:

- Илюшенька, что же теперь будет? Варенька ещё и жизни не видела, а тут такая напасть!

Илья Захарович лишь крепче обнял свою жену. Варя, почувствовав на себе их взгляды, открыла глаза и сонным голосом спросила:

- Мама, папа, пора вставать?

Заметив заплаканные глаза матери, она встала с кровати. За всю свою недолгую жизнь Варя никогда не видела слёз у матери. Родители жили дружно, никогда не ссорились. Варя не помнила, чтобы хоть кто-то из них повышал голос. Она поняла, что произошло что-то ужасное, и, вскочив с кровати, бросилась к ним:

- Мама, ты плачешь? Что случилось?

Мария Васильевна, не в силах сдерживать слёзы, выбежала из комнаты.

- Доченька, не волнуйся, всё будет хорошо, - успокаивает её Илья Захарович.

Варя испуганно заглянула ему в глаза, чтобы прочитать в них ответ на свой вопрос, но отец, всегда такой открытый, невольно отвёл взгляд. Он не знает, как Варе сообщить страшную весть. Варя, вырвавшись из его объятий, с тревогой умоляет:

- Что будет хорошо? И почему мама плачет?

Не дождавшись от него вразумительного ответа, Варя выбежала из дома. Увидев мать, прислонившуюся к дереву, подбежала к ней:

- Мама, мамочка, почему ты плачешь?

- Доченька, война! Фашист проклятый напал на нас!

Варя, потрясённая её словами, горько залилась слезами. Илья Захарович, подойдя к ним, обнял дочь и жену. Так они и застыли в горестном молчании. Но постепенно до сознания Вари доходит, что из-за этой войны им с Семёном теперь не до сватовства:

- А Сеня? Он знает?

Глядя на мрачные лица родителей, Варя тут же принимает решение:

- Я к нему, можно?

Подбежав к дому любимого, она громко застучала в окно:

- Сеня, Сеня!

Услышав встревоженный зов Вареньки, Семен торопливо вышел на крыльцо:

- Варя?

Он сделал шаг навстречу, заключив её в объятия, а затем, отстранив, с тревогой заглянул в заплаканные глаза.

- Варенька, ты плачешь? Кто посмел обидеть тебя?

Варя, посмотрев в его глаза, дрожащим голосом произнесла:

- Сенечка, я так и думала, что ты ничегошеньки не знаешь! Сенечка, война!

А мимо дома уже бежали соседи к единственному на хуторе источнику информации - фонарному столбу, на котором висел рупор. Взявшись за руки, Варя и Семён тоже поспешили следом за хуторянами.

Подбежав к столбу, они с горестным ожиданием смотрят на чёрный зев рупора: вдруг это чей-то злой розыгрыш? Но внезапно оттуда раздаётся голос Левитана:

- От советского информбюро …

Хуторяне словно в оцепенении слушали жуткую новость. На их лицах растерянность, страх, безысходность, но пока ещё никто в полной мере не осознал, что эта война принесёт им не только расставание, но и боль от потерь, одиночество, горе и страдания.

Варя прижалась к Семёну, словно он мог оградить её от этой беды. В другое время любопытные хуторянки не преминули бы съязвить по этому поводу, но сейчас всем было не до них. Потрясение для всех было таким сильным, что, когда рупор замолчал, все по-прежнему продолжали стоять на площади и лишь спустя какое-то время начали расходиться по домам.

В тот же день в хутор приехал представитель из районного военкомата вручать мужчинам повестки. А Варя с Семёном поехали в райцентр, как и предполагал Илья Захарович, Семён повестку не получил. Возле здания военкомата Семён, остановившись и виновато посмотрев на Варю, попросил её:

- Варенька, дальше я сам, подождёшь меня?

- Да, Сенечка, подожду, ты только возвращайся поскорее!

Семён ушёл, а Варя, проводив его взглядом, не могла найти себе места. В сильном волнении, теребя в руках платочек, в смятении смотрела она на дверь, а в голове, словно молоточки, бились мысли об их с Семёном будущем:

«А что если Сеня выйдет сейчас и скажет, что никакой войны нет!»

Варя тяжело вздыхает и, оглядываясь кругом, замечает мужчин, которые выходят на крыльцо с озабоченными лицами, рассматривают какие-то бумажки, затем прячут их и торопливо расходятся в разные стороны. Не слышно шуток, разговоров, всё происходящее проплывает перед глазами, как сцена из немого кино. Сердце сжалось от тревоги. Присев на скамейку, она с тоской продолжает смотреть на крыльцо военкомата. На его пороге, размахивая повесткой, появился Семён:

- Варенька, вот, меня взяли!

Подбежав к любимой, он, обнимая, бережно вытирает её заплаканные глаза.

- Варенька, всё будет хорошо. Стыдно мне, взрослому мужику, прятаться за женские юбки!

С волнением и ожиданием в голосе спрашивает:

- Варенька, ты не передумала?

Варя машет головой.

- Тогда побежали?

Взявшись за руки, они побежали в сельсовет. Там после недолгих уговоров председатель, с сочувствием глядя на жениха и невесту, оформил в большой книге запись о том, что теперь они муж и жена.

Приехав в хутор, молодожёны первым делом зашли к родителям Вари. Она сама, прижавшись к Семёну, несмело попыталась сообщить родителям новость:

- Мама, папа…

Семён, увидев, что Варе трудно даётся признание, выступил вперёд:

- Илья Захарович, Мария Васильевна! Мы с Варей сегодня расписались!

Мария Васильевна, хотя и догадывалась, что между любимой дочкой и соседом давно возникла симпатия, но что вот так, без разрешения родителей, они втайне распишутся, да ещё в такой день, она не ожидала. Неожиданно для себя, она, не отдавая себе отчёта, вскочила из-за стола, подбежала к Семёну и, с волнением схватив его за рубашку, застонала:

- Семён, что же ты делаешь, война, а ты… а вы…

Илья Захарович перехватил умоляющий взгляд дочери, понимая, что его любимица просит о помощи. Он обнял жену за плечи, отвёл её в сторону и прошептал на ухо:

- Маша, успокойся, мне завтра отправляться на войну, так я хотя бы за вас переживать не буду. Семён - серьёзный мужик, вас в обиду не даст!

Затем произнёс так, чтобы его услышали Варя с Семёном:

- Коли так случилось, накрывай мать на стол!

Варя, догадавшись, что сказал отец матери, горько воскликнула:

- Мама, папа, Сеня тоже завтра уходит на войну!

- Семён, у тебя же броня! Нельзя бригаду без кузнеца оставлять!

- Илья Захарович, я не думаю, что война будет долго. Разобьём фашистов и по домам.

Илья Захарович не мог скрыть недовольства:

- Много ты понимаешь! Если бы ненадолго, их бы ещё на границе удержали! Ты слышал сводку? Фашисты настроены решительно, есть уже потери с нашей стороны, а ты говоришь…

Он безнадёжно взмахнул рукой:

- Эх!

Но, посмотрев в сторону жены и дочери, всё же нашёл силы сказать:

- Ну что застыли? Стол накрывайте, посидим по-семейному.

В тот день в каждом дворе женщины с заплаканными глазами собирали припасы и одежду для своих мужей и сыновей. Мужчины с сосредоточенными лицами, стараясь держаться, доставали мешки и, завязав понизу в углах узлы, перехватывали их верёвками, сооружая подобие рюкзаков. Они сноровисто складывали туда всё необходимое, что, по их мнению, могло пригодиться на войне. А потом, как и положено, в каждом дворе все садились за столы, чтобы проводить их по исконному обычаю. Мужья пытались дать наказы и советы по хозяйству, в глубине души понимая, что на плечи женщин взваливают непосильную ношу. От безысходности, опрокинув очередную рюмку, с удивлением замечали, что хмель их не берёт. Кое-где в хуторе взвизгивала и тут же смолкала гармонь, но на душе у всех было слишком тяжело, чтобы заводить весёлые мелодичные кубанские песни. И только вездесущие мальчишки успевали побывать в каждом дворе. Они с любопытством и завистью поглядывали на будущих солдат. Казалось, если бы им разрешили уйти с отцами на войну, они, жадные до приключений, без раздумий пошли бы с ними и воевали с немцами так же храбро, как и их родители. Но в реальности мальчишки уже понимали, что война - это что-то страшное для всех.

К ночи в хуторе жизнь постепенно замерла. Луна с любопытством заглядывала в каждый двор, как бы пытаясь разгадать, что же всё-таки произошло, что так встревожило хуторян?

После недолгого и невесёлого застолья Илья Захарович, переглянувшись с женой, первым встал из-за стола.

- Ну что ж, дети, не так мы мечтали с матерью дочку замуж выдавать, но теперь ничего не исправить, времени до утра осталось немного, мы понимаем, что вам и одним побыть хочется, так что забирай Семён свою жену, а мы вас с матерью проводим.

Мария Васильевна, увидев, что Илья Захарович в обнимку с Варенькой прошёл вперёд, повернулась к Семёну:

- Сеня, у меня к тебе только одна просьба! Если ты действительно любишь Вареньку, побереги, не трогай её, вот когда вернёшься с войны, тогда всё наверстаете. Она же ещё дитя!

По молчаливому взгляду Семёна Мария Васильевна поняла, что он выполнит её просьбу, глаза её наполнились слезами, и она произнесла с благодарностью:

- Спасибо, Сеня!

Ускорив шаг, она окликнула дочь:

- Варенька, дальше идите с Семёном сами, мы вас благословляем.

Илья Захарович, понимая, какие чувства обуревают сердце жены, обнял её, уговаривая:

- Машенька, пойдём домой, наша дочка выросла. Помнишь, мы ведь тоже полюбили друг друга в этом возрасте.

Мария Васильевна вздохнула:

- Помню, Илюшенька, всё помню, но только мне кажется, что мы тогда взрослее были, а Варенька наша совсем ещё дитя неразумное.

- Маша, скажешь тоже, неразумное, она уже школу окончила.

- И что, что окончила? Мы-то с тобой одногодки, а Семён-то уже взрослый мужик!

Глядя на обеспокоенное лицо жены, Илья спросил:

- Семён тебе не нравится?

- Я против Семёна ничего не имею, но он же старше её!

- Маша, что толку теперь причитать, Варенька сама выбрала его.

Подойдя к дому, Семён остановился на пороге, пропуская Вареньку вперёд:

- Входи, жена, в наш дом, будь хозяйкой!

Варя робко подняла на него беспомощный взгляд. Она только сейчас поняла, что назад пути нет, что закончилось её детство, и от этого ей на мгновение стало страшно. Она замерла на пороге. Поняв душевное смятение молодой жены, Семён ласково заглянул ей в глаза. Увидев в них растерянность, он решительно подхватил её на руки и внёс в дом, бережно опустив свою бесценную ношу на пол. Варя, оглянувшись по сторонам, прошептала:

- Сенечка, неужели мы вправду теперь муж и жена?

Семён, не в силах сдержаться, целуя любимую, подхватил её и понёс на кровать. Варя вначале несмело отвечала на его ласки, но с каждой секундой стала ощущать в себе неизведанные до этого чувства и желания. Семён понимал, что ещё чуть-чуть, и он не совладеет с собою. Вскочив с постели, он выбежал во двор, достал из колодца ведро воды, жадно напился, а затем опрокинул его на себя. А Варя, выйдя за ним следом, с обидой и недоумением спросила:

- Сенечка, ты меня не любишь?

Семён, приходя в себя после ночной прохлады и холодной воды, бережно обнял жену. Подведя её к скамейке, усадил рядом и, ласково вытирая слёзы, нежно целуя, решился на объяснение:

- Варенька, радость моя, люблю, люблю тебя больше жизни! Завтра, - смотрит на небо, - нет, уже сегодня я ухожу на войну. Жёнушка моя, я хочу, чтобы у нас с тобой всё по-человечески было. Я сам хочу быть с тобой в те моменты, когда ты будешь носить в себе нашего ребёнка. Я боюсь, что если война затянется, то тебе одной трудно с ним будет справиться.

Варя робко возразила:

- Сенечка, но я же не одна, со мной мама.

Семён вздохнул:

- Варенька, любимая, я взрослый мужик, а ты ещё ребёнок. Вот закончится война, заживём мы с тобой, ни на минутку расставаться не будем.

- И детки у нас с тобой будут?

- Три девочки, похожие на тебя!

Разговор об их совместном будущем успокаивает Варю, тревога начинает отступать, и она даже решается возразить:

- Две девочки и мальчик, похожий на тебя!

Семён лишь крепче обнял свою юную жену, но именно в этот момент он начинает осознавать, что, возможно, они больше никогда не увидятся. На сердце становится тревожно, он боится посмотреть любимой в глаза, чтобы она не смогла прочитать в них страх и безнадёжность.

Молодожёны в первую совместную ночь так и не сомкнули глаз. Они долгое время безмолвно сидели во дворе, каждый думал свою думу. Перед глазами Семёна проплывает вся его недолгая жизнь. Он вспоминал свою первую жену, радость от предстоящего рождения первенца - он был с самого начала уверен, что у них будет сын, - вспоминал тяжкую боль, когда узнал, что жена и не родившийся ребёнок умерли. Семён украдкой, чтобы Варя не заметила, смахнул набежавшую слезу. Ласково прижимая к себе Вареньку, он мысленно терзался вопросом:

«Правильно ли я поступил, отказавшись от брони? Ведь судьба дала мне щедрый шанс - всем сердцем полюбить эту чудесную девушку».

Он вспомнил их первое свидание, признание в любви… И вот она, желанная, доверчиво прильнула к нему, такая близкая и в то же время такая далёкая. Семён вспомнил Марию Васильевну, её просьбу. А вернётся ли он с фронта? Силясь прогнать эту кощунственную мысль, он представил себе тот момент, когда возвратится, а Варенька радостно встретит его. Но почему-то у него ничего не получалось. На какое-то время сердце его сжали тиски страха. Семён задержал дыхание, затем осторожно выдохнул воздух. Варя и не догадывалась, о чём думает её муж, но в голове бился один и тот же вопрос:

- Сенечка, война ведь недолго будет?

- Варенька, думаю, что так и будет, ведь у меня здесь ты остаёшься. Ну как я могу оставить тебя надолго?

Варя, вспомнив, что она теперь жена, озаботилась:

- Ой, Сенечка, ведь тебя надо в дорогу собрать, пойдём, а то скоро светать будет.

Они вернулись в дом и начали собирать Семёну рюкзак. За этим занятием их и застала Мария Васильевна. Она принесла продукты, которые собрала для Семёна. Взглянув на молодых, она сердцем почувствовала, что Семён выполнил её просьбу. С чувством благодарности Мария Васильевна обменялась с зятем многозначительным взглядом. Если бы она знала, сколько слёз прольёт, как будет сокрушаться и жалеть о своей просьбе, но в данный момент она радовалась тому, что Семён поступил, на её взгляд, правильно. Мария Васильевна помогла молодым собрать вещи, но зимние, по молчаливому согласию, отложили в сторону, так как были уверены, что до наступления холодов война закончится.

Да и никто из хуторян даже представить себе не мог, что война затянется на долгие годы, и сколько горя, сколько лишений, испытаний, сколько трудностей выпадет всем.

Кубанский хутор расположился среди степей, на границе с Ростовской областью. Каких-то пятьсот метров отделяют жителей хутора от села Демьяновка, которое находится в соседней области, а в село Семёновка, в ведомство которого входил хутор, нужно было добираться семь километров. Хуторяне часто сетовали, что если бы они отвозили молоко, овощи и зерно в Демьяновку, то им бы гораздо легче было: и молоко бы не успевало прокиснуть, и лошади не так уставали бы. Но тем не менее хуторяне с гордостью всегда говорили, что они живут на Кубани. Рядом с хутором протекает речка, заросшая камышами, местные рыбаки всегда возвращались домой с уловом. На хуторе люди жили по тем временам если не в достатке, то, по крайней мере, не голодали. На своих огородах они выращивали картошку, лук, морковь, свёклу. Почти в каждом дворе бегала различная живность. Всё трудоспособное население хутора работало в колхозе, где часть зарплаты им выдавали зерном, а остальную - деньгами. Хуторяне не сетовали на это, так как в их местном магазинчике выбор был небольшой, в основном только самое необходимое: соль, сахар, спички да кое-что из круп. А если кому нужно было прикупить что-нибудь из одежды, то приходилось ехать в район или в город. Отдалённость от других населённых пунктов накладывала на хуторян особый отпечаток, который отличал их от жителей районного центра. В хуторе люди жили более сплочённо, так как каждый из них знал о своих земляках практически всё, можно сказать, что и в горести, и в радости они всегда были вместе. Поэтому и призывников женщины и дети в то далёкое утро, 23 июня тысяча девятьсот сорок первого года, всем хутором провожали в районный центр. Провожали на войну…

Утром двадцать третьего июня тысяча девятьсот сорок первого года почти все жители хутора собрались возле сельского клуба. У многих женщин заплаканные глаза, ведь они провожают своих родных на фронт. Мужчины серьёзны, у женщин скорбь на лицах, но у всех в глазах один вопрос: как же так случилось, что фашисты напали на их родную землю, что им, своей земли мало? Призывники по команде военкома становятся в строй. Женщины, среди них Варя с мамой, с тревогой всматриваются в родные лица. А мужчины, ещё вчера такие понятные и предсказуемые, в одночасье все как один стали серьёзными и от этого даже казались чужими и незнакомыми, они стоят в строю, стараются держать военную выправку. Военком даёт команду:

- Всем в машину!

Провожающим хочется оттянуть горький момент прощания со своими родными, и, когда Мария Васильевна стала просить военкома, чтобы он разрешил хуторянам проводить своих родных до околицы хутора, к её просьбе присоединяются и другие женщины.

- Товарищ военком, мы всем хутором вас просим. У нас такая традиция, мы всех, кто уезжает, провожаем до околицы.

Военком с сочувствием смотрит на хуторян, некоторое время колеблется, затем решительно произносит:

- Хорошо, но только идём быстрым шагом, нам некогда время терять.

Будущие солдаты уже сидят в машине, он зычным голосом даёт команду:

- Бойцы, вещи оставляем в машине, и строиться, быстро!

Мужчины под одобрительный гул женщин спрыгивают с машины, строятся.

Военком даёт команду:

- Направо! Шагом марш!

Бойцы выполняют команду, женщины бегут следом, каждая из них старается держаться поближе к своему родному человеку. Грузовик завершает процессию. Варя догоняет Семёна, пристраивается рядом, старается шагать с ним в ногу.

- Сенечка, родной мой! Ты мне пиши, я буду ждать твоих писем.

- Варенька, любимая, не переживай. Я обязательно тебе напишу. При каждой возможности буду посылать тебе весточку! И ты мне, моя голубка, пиши, я тоже с нетерпением буду ждать от тебя писем.

Варя убыстряет шаг, чтобы не отстать от Семёна, слегка запыхавшись, произносит:

- Сенечка, я прямо сегодня начну писать тебе письмо, а когда я узнаю твой адрес, сразу же и отправлю! Сенечка, если ты будешь воевать вместе с батей, присматривай за ним. Вы у меня самые родные и любимые.

Мария Васильевна идёт рядом с мужем.

- Илюшенька, родной, ты там береги себя и за Семёном присматривай. Раз он женился на Вареньке, значит, он теперь наш!

- Машенька, не волнуйся, мы вместе держаться будем! Но и ты себя береги, и Вареньку нашу.

Смотрит на поле, засеянное пшеницей, произносит с болью в голосе:

- Как же вы, мои родненькие, одни справитесь с уборкой? Пропадёт ведь хлеб!

- Илюшенька, может, вы к тому времени успеете вернуться?

Илья Захарович много читал, интересовался политикой, он прекрасно знал, что Германия на тот момент была экономически сильнее России, а это означало, что и вооружение у них на должном уровне. А Советский Союз к тому времени только восстанавливался, и все силы правительства и народа в те годы были направлены на строительство и восстановление не только сельского хозяйства, но и в промышленном масштабе. В результате чего на вооружение выделялось недостаточно средств и внимания, да и то, что с Германией Советский Союз заключили пакт о ненападении, повлияло на ослабление производства в оружейной сфере. Илья Захарович незаметно для Марии Васильевны вздыхает, произносит мрачно:

- Хотелось бы в это верить! …

Некоторое время он идет молча, затем повторяет:

- Маша, я прошу тебя, береги себя и Вареньку нашу!

Под разноголосый шум напутствий и прощаний призывники и провожающие подходят к околице хутора.

Военком громким голосом даёт команду:

- Бойцы, стой, раз, два! Даю вам ровно три минуты, чтобы попрощаться! Что стоите, - смотрит на часы, - время пошло!

В этот момент все ясно осознают, что действительно наступает момент прощания, что ещё чуть-чуть, и их родные уедут воевать. И кто знает, даст ли им судьба снова встретиться. Все разом бросаются в объятия друг друга. Варе хочется обнять отца, но и Семёна она не хочет отпускать, она тянет его к отцу и матери.

- Сенечка, пойдём!

Они подходят к родителям. Варя бросается в объятия отца, Мария Васильевна обнимает Семёна.

- Папа, папочка мой, возвращайтесь скорее! Мне страшно!

- Варенька, доченька, не бойся, скоро мы с твоим Семёном вернёмся домой!

Мария Васильевна обращается к зятю:

- Сеня, береги себя! Да и за моим стариком приглядывай!

Военком смотрит на часы, начинает отсчёт времени:

- Осталась минута! Пятьдесят секунд, сорок пять…

Варя с Семёном и её родители застывают в прощальном объятии, Мария Васильевна старается сдержать слёзы, но у неё ничего не получается.

Военком вновь даёт команду:

- Время вышло. Бойцы, в машину!

В толпе слышен гул и плач женщин, все торопливо прощаются, бойцы бегут к грузовику. Варя не отпускает руку Семёна, но он осторожно, с виноватой улыбкой, вытаскивает свою руку, запрыгивает в машину, она набирает ход, Варя бежит за грузовиком, с надрывом в голосе кричит:

- Сенечка, я буду тебя ждать! Каждый вечер, слышишь, буду приходить к валуну. В семь часов вечера я буду тебя ждать.

Не в силах больше бежать за машиной, она останавливается, слёзы текут ручьём, Варя как клятву вновь и вновь повторяет:

- Сенечка, в семь часов вечера, в семь часов вечера после войны, слышишь!

Грузовик удаляется, но Варя продолжает стоять посреди дороги, бессильно опустив руки, а губы продолжают шептать:

- В семь часов вечера, каждый день, я буду тебя встречать, ты только возвращайся!

К Варе подходит мама, обнимает её.

- Варенька, доченька, пойдём! Наше дело теперь только ждать, надеяться и молиться. Пойдём домой!

Варя растеряна, она не может оторвать взгляда от дороги, по которой увезли её мужа и отца. Как же так, почему так несправедлива к ней судьба, ведь она, так и не успев насладиться семейной жизнью, осталась одна, сквозь слёзы Варя спрашивает у матери:

- Мама, они вернутся?

Мария Васильевна успокаивает дочь:

- Глупенькая, чего ж ты плачешь, а куда же они денутся? Конечно, вернутся!

Мать продолжает обнимать дочь, ведёт её домой. Они подходят к валуну, там их поджидают женщины, они смотрят на Марию Васильевну, в их глазах застыл немой вопрос.

Мария Васильевна понимающим взглядом окидывает осиротевших в один миг женщин, вздохнув, произносит:

- Ну что, бабоньки, одни мы остались, пойдёмте домой, надо как-то продолжать жить!

Соседка и подруга её Екатерина задаёт вопрос:

- А как теперь жить? Васильевна, что мы теперь будем делать одни, без мужиков?

Мария Васильевна, пожав плечами, произносит растерянно:

- Откуда я знаю?

На лицах женщин появляется растерянность, ведь они так надеялись, что с уходом бригадира на фронт его заменит Мария Васильевна. Екатерину явно не устраивает такой ответ, она с глубоким убеждением в своей правоте продолжает:

- Васильевна, ты жена бригадира. Все тебя уважают. Ты давай бери над нами руководство, а то пока наши мужики с войны придут, мы всё хозяйство развалили.

Мария Васильевна, растерявшись, оглядывает женщин.

- Может, с района кого пришлют?

В разговор вклинивается Надежда:

- Нет, бабоньки, никого не пришлют! Всех подчистую загребли. Видно, на фронте и вправду не мёд!

Мария Васильевна задумчиво продолжает:

- Что делать?

Затем мгновенно мысленно оценив обстановку, принимает решение, произносит решительно:

- Что делать? А что и раньше делали! Сегодня на ферме доярки будут управляться сами. Вечером, в восемь часов, соберём общее собрание. А сейчас по домам.

В одночасье осиротевшие женщины молчаливо идут по домам, по ним заметно, что они растеряны, их беспокоит будущее и то, что ещё вчера, казалось, обыденным, стало для них непреодолимой преградой. Хуторянки инстинктивно ищут лидера, кто бы смог их повести за собой. Не случайно они обратились к Марии Васильевне, так как были уверены, что только она сможет стать их вожаком, все знали её как грамотного специалиста, Мария Васильевна пользовалась авторитетом и не потому, что её муж, Илья Захарович, был бригадиром, она сама была наделена лидерскими качествами. Мария Васильевна могла отстоять свою точку зрения, а если нужно, то и одним только взглядом угомонить дебошира или прогульщика. Но главное, как отмечали хуторянки, она была не только справедливой, но и душевной женщиной. С ней можно было поделиться горестями, она всегда найдёт правильные слова, утешит, подскажет, как поступить, поэтому в трудную минуту они все потянулись к ней.