Журнальный мир

Редакция журнала «Нижний Новгород» поздравляет Владимира Евгеньевича с 75-летием и желает ему крепкого здоровья и новых творческих достижений.

Памяти Николая Рубцова

* * *

Опять донские волоки

закувыркались в Вологду.

И вновь вокруг да около –

родная речь – заокала.

Сердце в горле – бах да бух.

Здравствуй, пряный русский дух!

Мысль в башке – туда-сюда.

Затесь есть – да нет следа.

Осади-ка, память, стой.

Сгинь из рёбер, бес седой,

что когда-то уволок

в глушь – с названьем Наволок.

Полно дурочку-то тешить,

домового ладя с лешим.

Не проходит без следа –

через душу – и вода.

А тем паче тайный свет,

что впечатал – певчий – след.

След, который не сотрёт

Сухоны крещенский лёд.

Лёд, который – был да сплыл,

прошлое пустив в распыл.

Тот распыл, где на года –

не закатится звезда.

Та звезда ночных полей,

под которой – день светлей.

И где донские волоки

аукаются – с Вологдой…

* * *

Нет выше правды – творческой. И ложь

не может стать предтечей созиданья.

Так думалось – под невесомый дождь –

в зелёно-обозримом мирозданье.

Привет тебе, животворящий лес,

истерзанный двуногими «царями».

О чём шуршит радушный твой навес –

над оргией стекло-бумажной дряни?

Зачем я – с кроводыбным гулом лба –

приподнимаю тело юной ивы,

поруганной шкодливостью блудливой

разумно-бесноватого раба?

О чём мычу я в кроткий небосвод?

Кому грожу неизречённым лихом?

Чьё – в черепной моей неразберихе –

возмездное прозрение грядёт,

что лживый бред – любая правота,

беременная злобой и насильем?

Чей свальный прах – без камня и креста –

в руинной мне мерещится России?..

* * *

Весёлый ливень грозовой чечёткой

сбил знойную – с макушки лета – пыль.

Надраив кроны густоструйной щёткой -

обильной влагой землю напоил.

Целебной свежестью пропитывая воздух,

румянцем зелени светился каждый лист.

И вдруг один – сухой и жёлтый – вниз,

к моим ногам – как осенью промозглой.

И морок мрака – смял душевный свет.

И я спросил, подняв росточек ветхий:

– Ты почему с родимой рухнул ветки?

Кто погасил твой трепетный расцвет?..

Смотри, какая радостная сила

ликует в соплеменниках твоих,

и животворной крови хлорофилла –

с избытком у любого – на двоих.

Иль ты полузамёрзшей почки хилой –

с рожденья бесприютное – дитя?

И молока земного не хватило

у дерева лишь только для тебя?

А может быть, на бесприютной ветке

ты – самым щедро-бесшабашным – рос,

собратьев квёлых немощные клетки

одаривая соками – вразброс?

И – упиваясь братским бескорыстьем,

проталкиваясь к солнечным лучам –

в застенок тени сжили тебя листья,

лишь к свету звёзд пуская по ночам?

И – в мельтешне посредственной тщеты,

раздорной за безоблачную пищу,

стал чужаком и отщепенцем ты –

на пепелище кровного жилища?

Иль – на своей доверчивой груди –

ты гусеницу спас от клюва птицы?

Иль – самобытный – надломился ты,

не снизойдя и вихрю поклониться?..

Блистал – июль. Заздравную творил

пернатый хор – под голубым собором.

Всему зелёному – желтел живым укором

опавший лист, который – говорил…

* * *

Ну что особенного в том,

что в центре сентября

с кленовым реющим листом

столкнулась грудь моя?

Я с детства свой для детских чар,

но лист – вон сколько их!

С чего же этого удар –

как бы душе под дых?

В безвесной охре неживой

откуда столько сил,

что я – под скрежет тормозной,

как истукан, застыл?..

Спасибо, добрый светофор,

ты к месту зажелтел.

Прости, рассерженный шофёр,

да разве я хотел?!

Всему виной – багряный шок

парящего листа.

Всё хорошо – что хорошо,

а жизнь всегда – с листа.

Сбил с толку суеверный цвет

таранной желтизны,

в которой мне примстился след –

виновной без вины…

Но – откровенно говоря –

я рад тому до слёз,

что волен – в центре сентября,

как тот бездомный пёс,

который ищет, может быть,

предавшего – его…

И жизнь – как жизнь… И надо жить…

И больше ничего…

* * *

Ронял сквозной бульвар

червлёной охры вязь.

С небес, как горний дар,

лилась благая ясь.

Миротворящий пыл

прохладного тепла

прощально-щедрым был.

И – вечной – жизнь была.

Был всеобъёмен миг

всезнанья – ничего.

И был глобальным вскрик

листочка – одного…

Случайный (ль?) пал листок,

затмив зрачки мои…

Отзеленел, браток,

кормилец всей Земли?

Мир праху твоему

и всеживая честь –

несущему во тьму

весны грядущей весть.

О том, что в той весне

иным цветам цвести…

И ты, листочек, мне…

не знаю что… прости…