Стихи
Стихи
АПРЕЛЬСКИЙ ДОЖДЬ
Что ж так много печали
Обвалилось с небес?
Москвичи одичали,
Восемь месяцев без
Солнца, теплого света –
Их прогноз на «потом»,
Ждут отчаянно лета,
Укрываясь зонтом.
Льется, хлещет снаружи
Злобный дождь ледяной.
Переполнены лужи
Мокрой мутной хандрой.
И воды по колено –
Но уже все равно…
Неужель во вселенной
Так же сыро, темно?
РЕГРЕСС
Несыгранная пьеса,
Неспетые слова.
История регресса-то,
В общем, не нова.
Отпущенное время
Безжалостно бежит.
Ты все еще не с теми,
Кто может скрасить жизнь.
Ты примеряешь маски:
Сыграть, слепить ли, спеть?
Счастливой ждешь развязки
И хочешь к ней успеть.
Ты корчишь нежность-ламу
В лазоревой траве,
А жизнь диктует драму
Тихонько, по главе.
* * *
Умирало Переделкино.
Бывший дом. И бывший кров.
Все пестрело недоделками,
Увяданием ковров.
Опустели горе-лавочки,
Вместо парка – бурелом.
Потускнели чудо-лампочки
Над писательским столом.
Здесь шагов не слышно давешних,
Растворились голоса,
И словами, как на клавишах,
Не играют небеса.
А скворчат все больше деточки
Или лётный острослов.
И молчат в тени беседочки
Без эссе и без стихов.
Льет осеннее уныние
Сверху кто-то неземной.
Замер лес в преддверье инея.
Тишина. Погост. Покой.
КОЛЫБЕЛЬ
Так бы слушала на ночь и слушала
Тонкой фальши словесное кружево,
Продолжай хрипловато-простуженно
Мелодично-заумно-хитро.
Лестью-патокой горло натружено,
Колыбельной твоею разбужена –
Это счастье мной, милый, заслужено,
Не напрасно ломалось ребро.
Погружай в головное кружение,
Не снижай внеземное скольжение.
За лекарствами от поражения
В круглосуточный не побегу.
Буду ждать полуночного рокота –
Грозового любовного шепота,
И судьбе повинуясь без ропота,
Сдамся пленником к четвергу.
* * *
В Серебряном бору
пески о нас скучают,
давно по их следам
не шлепали вдвоем.
И воды в берегах
со временем мельчают,
и верится с трудом,
что был здесь водоем.
В Серебряном бору
о нас забыли сосны,
стареют и ворчат,
как пять веков назад.
И так же, как везде,
дороги там несносны;
по осени – грязны,
а в августе – пылят.
В Серебряном бору
я больше не бываю.
Этюд, где мы бредем,
Уставшие, к реке,
мелькает только в снах,
и глаз не открывая,
я вижу хвойный лес
и тени на песке.
* * *
Услышав мягкое глиссандо,
Свою умерила я прыть.
Подумала: чего мне надо
Еще, помимо чуда – жить?
Любви и славы, достижений,
Больших и маленьких побед,
Восшествий и вослед свержений,
Стихов в толпе и tet-a-tet.
Порывных творческих взрываний,
Морей из солнца и цветов.
У ног – признаний и рыданий,
У глаз – безумных шепотов.
Прозрачных брызг в палящем зное
И льда в шампанском…
И к тому ж
Обожествленной быть тобою,
Не друг, не враг мой и не муж.
* * *
Началась другая эпоха,
Незаметно, как пыль в углу.
Ни истерик, ни бурь, ни вздохов,
Ни прогулок в ночную мглу.
Ни кошмаров, ни ожиданий,
Никаких телефонных нег.
С каждодневной тоской свиданий
И беседой про хлеб и снег.
Не бывающая в ударе,
Не способная к виражу.
Я лекарства и нитки в баре
Вместо хмеля теперь держу.
КАРУСЕЛЬ
Привычною глазомеркой
Окинула карусели:
Лошадки мои померкли,
Ссутулились, полысели.
Забег завершился кругом
Вне сути и мимо цели,
Не рысью, уже не цугом,
Без мыла на рыхлом теле.
Знавала я их аллюры,
Бубенчики золотые…
Растаяли шевелюры,
А с ними – тела литые.
Ревущие ипподромы,
И кубок в руках – победа!
Все в прошлом. Внутри истома,
Кураж седока изведан.
Пустеет седло, пылится,
Неюный седок грузнеет…
Попробовать прокатиться?
Но кажется небылицей
Причудливая затея.